Николай Науменко - Фантастика 2003. Выпуск 1

— Я буду Психологом! — запрыгал Всучок на моей шее. — У меня и девиз уже есть: «Дружба!» И я уже себе правила написал, какие мысли можно слушать, а какие — нельзя. А то мне никто верить не будет. Мы с Орлёнком уже их завизировали!

— Да ну! — восхитился Орёл Первый, доставая какую-то бумагу. — Орлёнок, давай сверим. Посмотрим, что там у вас перепуталось! — И они склонились над бумагами, фырча и переругиваясь. Наш Орёл совсем посинел и беспомощно посмотрел на Всученого. Тот дрогнул и вытащил свою бумагу. Орёл прочитал, быстро подмахнул и полез к деду и внуку — сверять.

— Так ты кем будешь? — спросил я Всученого.

— Психологом — межпланетником. И межвидовиком. То есть планетарная зоопсихология. Можно Зоофитопсихология. Согласен. Ты думаешь, как я тебе информацию добывал? В образ вживался? То-то. И девиз «Помощь!» я не меняю. Всучок не мой, он перепутанный.

— Ах, девушки с очками? Собачьи мужчины? — хихикнул Липа. — Ты не Психолог, ты сексопатолог какой-то, Всученый. Покажи предку свои амулеты, порадуй!

— А ты косички заплети! — рассердился Всученый.

Липочка зарыдал, а Липа совсем сник.

— Вот! — провозгласил я, указывая на них деду. — Ещё одна проблема. Пола. Нас вы родили девяткой, ничего не путали, а с полом что-то не то: Орёл и Всученый — мужики, а Липа всё-таки на самку смахивает. Мы все, остальные, какие-то средние.

— А я — девочка! — твёрдо сказал Липочка. — Обсуждению не подлежит.

— Что там обсуждению не подлежит? — Верный Первый сделал стойку.

— Что я — девочка.

— А откуда командирский голос? — Верный Первый в ужасе. — Перепутался?

— Угу. — Я-то это уже слышал. — Девочка у нас командует. Ну, не всегда. И за восьмерых мужиков отдувается: формой владеет феерически. И интеллект! Общий. Цветочки любит. Нюхает — и радуется. Липа ему косички заплетает. С бантиками. Понятно?

Всученый, наконец, успокоился и начал вживаться в Липочку.

— А что? — говорит. — Хорошая самка. Хозяйка дома. Опора и надёжа. И поговорить есть о чём. Мечта идиота.

Орлёнок отвлёкся от командирских бесед.

— Моя Липочка — самое лучшее и нежное создание. Попрошу не оскорблять. Идиотов тут нет!

Старшие Орлы как-то застеснялись.

— А мы подарили Липе цветы, — шепотом сказал наш Орёл.

— Как мы не додумались? — Орёл Первый загрустил.

Липочка забрался к нему под щупальце и таинственно сказал:

— У нас уже отросточки есть. Скоро зацветут, вот вы и подарите.

— А сейчас, — зашептал Всучок, — попросите у них культурную программу, порадуйте. Они так любят выступать!

О! Они выступали. Втроём — с танцами чёрных предков с Беты. Липа Первый с Церемониальным Придворным Хоралом: рассемерился! Наш Липа — с танцем маленьких лебедей и Первым Концертом Чайковского, для которого пришлось расчистить стол: масса Липы не бесконечна, оркестранты вышли как детали сервировки — с солонку. А Липочка (ей, напомню, запретили тиражирование) спела «Соловья» Алябьева и исполнила собственноручно придуманный танец «Ск; чки», подогрев подозрения Верного в том, что они бывали на Бете вопреки запрету… Дети, дети! Ещё слишком открыты, чтобы серьёзно обманывать. Верный сверлил нас подозрительным и мстительным взглядом — как же, сообщники! Мы невозмутимо, но пристально разглядывали концертирующую Липочку, умилённо улыбаясь и не замечая осуждения Верного. Легко краснеющий Полыба загородился внучком.

После выступления Орлёнок торжественно усадил Липочку рядом и тяжеловесно сообщил:

И положил ей ещё лисичек.

Мяфа отпал — и кинулся ощупывать Мяфочку.

— У тебя ничего не пропало? — волновался он. — Чьи стихи он читал?

— Олег Баян от счастья пьян, — утешил его Мяфочка. — Эй, кто там шагает левой? — Правой, правой, правой! Маяковский. Правильно?

Мяфа почти успокоился — перевирает Мяфочка, но не очень — потом пришёл в восхищение.

— Значит, у меня двое?

— Ага. Как же. Мой сидит на скамейке с ногами. Да! А Орлёнок моет щупальца перед. Из уважения к процессу.

Дед начал хохотать.

— Я-то думал… — рыдал он, хихикая, — я Творец! Я-то думал, один Великий Эксперимент… А мы все тут в таком эксперименте увязли по уши!

— Вот! — свирепо сказал Орёл Первый, тыча в него щупальцем. — Вот корень всех бед! Со Своим Великим Научным Открытием! Творец! Убивец! Мы бы сейчас сидели на пенсии, умирали бы со скуки… Так нет! Втравил нас, сделал изгоями… — Орёл тоже зарыдал сквозь хохот. — А мы тут породнились неизвестно с чем, проблем куча, Орлёнок экспе… экспе… опыты ставит. Жизнь бьёт ключом, и мне совсем не скучно! Это грустно. А? Потомки? У кого ещё такие Липы есть? Вот перетасовали бы вас — и никто из вас Липу бы и не увидел. Или Мяфу. С хвостом сельдя. С лисичками. С Шурином. Жуткая жизнь… Изгойная.

— Да, — проскрипел старший Полыба. — Без такого оптимиста в командирах мы бы в эту кашу не залезли.

Мяфа Первый пристально разглядывал Полыбу. Тот сердился.

— А врее…мя, — пропел Мяфа. — А время кто прессовал?

Тут наш Полыба как-то скукожился. Я начал его подозревать.

Вступил дед.

— Точно. Если бы не твои игрища со звездой, на 1077 ещё одноклеточные бы плавали! Ты же сам влез: эволюция времени требует! Изменим спектры! Дадим охрану! А? И никто бы не стал вникать, что я там наделал — клетки и клетки.

— ХО-1077? — с придыханием спросил я.

— Ну. Мы там эксперимент провели, — удивился дед. — А какая разница?

— Лисички оттуда. Шурин оттуда. Маяковский. Чайковский. Алябьев. Лиана киви!!!

— Не было там такой! — сердится дед, — Я там был недавно. Отца твоего искал.

— Зачем? Почему там? — я обалдел.

— Пусть Бяда Первый объясняет. Я не в себе. — Дед забормотал и отключился. Мыслит. Всучок сразу на него запрыгнул — интересуется.

— Да мы вашим родителям обряд инициации там сделали. Устроили Эпоху Богов. Сначала в Индии поиграли. Ну, Липа тогда вытворял! Он там у них женой был, а мы, отцы, то есть, её в карты выиграли. Он обиделся, и уходить не захотел. Его за сари тянут, а он, мерзавец, массу спускать начал в тряпку. Крутится, а всё одетый. Не можем же мы его совсем смотать: убьём. А он хитрит. Пришлось оставить. Не убивать же!

— Постой-постой. — Наш Мяфа, как гончая, дрожит. — Уж не Пандавов ли они изображали?

— Смотри ты. А ведь Окта заблокировала вам все воспоминания о наших нарушениях.

— А зачем воспоминания, если легенды есть? — улыбается Мяфа.

— А Бхимой кто был? Орёл? — волнуется Бяда.

— Естественно.

— А Юдхиштхира? Старший? Кто в карты Липу проиграл?

— Неясно? Ну, кто? Один такой. Всученый. Хотели, чтоб Спеца заработал, назначили старшим.

— Но их там было шестеро! По легенде.