Николай Ютанов - Орден святого понедельника

Он явно мне завидовал, но виду не подавал. У меня возникло опасение, что уже завтра, облепленный электродами, могу быть погружен в чан с живой водой и подвергнуться воздействию М-поля легендарного дивана-транслятора.

- По крайней мере, это был не административный и не научный голем, - сказал Роман, отрываясь от картинки на ми-кигами. - Этих големов ты видел со стороны в облике пространственных цветовых структур.

Я кивнул, соглашаясь.

- Может, ты научился рисовать миры? - предположил Эдик. Или видишь их там, где не видит никто. Ну, завернул за угол, а картина на стене не там, где должна, а там, где ты захотел.

- Я скверно рисую, - растерянно сказал я, мысленно решив, что непременно попробую этим же вечером.

Магистры промолчали. Впрочем, вечер, судя по всему, у нас пока не планировался: солнце висело на прежнем месте, вызолачивая черепичные крыши лабазов. Я осторожно отошел в сторону и заглянул за угол старого, пропахшего бумажной пылью шкафа. Картина с раскинутым над каменистым горизонтом созвездием Ориона висела на прежнем месте, хотя я уже много месяцев хотел перевесить ее ближе к окну и задвинуть шкаф в глухой угол. Я оглянулся. К счастью, магистры на меня не смотрели, колдуя над умклайдетами. Витька даже напевал:

Дрожи, астроном, твой пришел черед.

Недолго ты над нами измывался!

Мы наш, мы новый мир построим,

Где все наоборот.

И заживем без всяких диаграмм...

Умклайдет у него на ладони явно накалился, и Корнеев, шипя и перебрасывая его с ладони на ладонь, довел до конца:

Никаких, никаких диаграмм!

Никаких диссипации и гамм!

Куда хотим летим,

Сияем как хотим.

Свободны мы!..

"Алдан-ЗМ" продолжал выстраивать сочетания. На поверхности ми-кигами вспыхивали и тлели полиграммы. Часть из них с трудом можно было отнести к этому классу знаков. Летели многоугольники, замкнутые ломаные, штриховые поля. Они переплетались друг с другом, наплывали, объединялись.

Руки у Романа были заняты умклайдетом, и его авторучка сама что-то помечала на листке бумаги, пугая настороженного мыша.

Витька перешел на насвистывание "Марша легкой кавалерии". Эдик недовольно морщился. Мне показалось, что солнце за окном чуть ниже склонилось к крыше лабаза. Похоже, ребятам не хватало мощности, чтобы удерживать время так долго.

- Есть резонанс, - тихо сказал Роман.

Мелькание на экране остановилось. На поверхности зеркала горело геометрическое заклинание науки: перевивающиеся на манер ДНК цепочки колец, соединенных друг с другом. Некоторых звеньев не хватало, некоторые цепочки были безнадежно короткими. Через неравные промежутки они, словно снопы, были перехвачены тонкими шипастыми кольцами.

- Пошла вторая итерация, - сказал я, поиграв ячейками памяти.

Теперь изменения были менее заметны и шли уже не по методу Монте-Карло, а в пошаговом режиме.

- Снова - резонанс, - сказал Роман.

- Третья итерация, - сказал я.

- И пока, я думаю, хватит, - с растяжкой сказал Роман. Витя, делаем информационную кальку и печатаем в нежить. Готовь модель.

Модель у Витьки получилась на славу. Он содрал ее один в один с глиняного болвана из фильма "Пекарь императора".

Эдик и Роман остановили движение умклайдетов и, синхронным жестом сняв с зеркала готовую полиграмму, запечатали уста модели горящим знаком.

- Ну просто остолопы, - с каким-то странным жужжанием произнес голем. - Извините, но возились вы слишком долго. Я думаю, есть резон отпустить время.

Магистры захохотали. Я присоединился: похоже, на лексике голема отразились характеры минимум двух его создателей.

И время пошло. В спертый воздух временного кокона ворвался сквозняк, неся перекличку птиц за окном, фырканье далекого бульдозера, чей-то разговор в коридоре. Меня охватила странная безотчетная радость.

Глава шестая

- Нет. Наоборот. - Голем снова по

молчал. - Они болваны.

Аркадий и Борис Стругацкие

- Саша, скажи, ты счастлив?

Эдик, полулежа на диване, пускал кольца дыма в угол, где громоздился голем: я уже махнул рукой и дал добро на сигареты.

- В принципе - да, - сказал я, подумав, - вот только рыбозавод...

- Рыбозавод - это один из вариантов, - сказал Роман. Он сидел за темперированным столом и рисовал полиграммы на листочке. - Еще, может быть, армия...

- ...учения по гражданской обороне, - прожужжал голем, астероидная опасность, урезание бюджета, поворот сибирских рек, контакты с инопланетным разумом...

- Погоди, остынь, - сказал Витька, вставая с подоконника. - Чертовщина какая-то. То есть всех нас радует то, что радует голема, и всем мешает то, что мешает голему?

- А как же, - сказал Эдик. - Ведь ты служишь науке? Служишь. А голем - и есть наука.

Витька раздосадованно засопел, рассматривая голема.

- Ну, ну, Корнеев, - сказал Ойра-Ойра, - ну оживил бы ты не глиняного болвана, а статую Аполлона Бельведерского или дубль Выбегаллы. Глазу приятней, а суть - та же.

- То есть я ему служу? - уточнил Витька, оттягивая ворот свитера.

- Угу, - сказал Роман, - и с удовольствием. Кто тут недавно говорил о бескрайности познания?

Меня тоже смущала недалекость голема науки.

- Мозгов в нем, как в Выбегалловом упыре, - сказал я.

- Саша, - сказал Эдик, отрываясь от дымных колец, - а ты не пробовал предъявлять подобную претензию к своему "Алдану"?

Я пристыженно замолк.

- Мозги - это основа мироздания, - заявил голем. - Знания, дундуки, - это все, что у вас есть. На картошке сгниете, - добавил он, помолчав.

Витька аж позеленел от злости.

- Ребята, - сказал Роман, - не забывайте, нас интересует будущее, реальное будущее. От чего оттолкнемся?

- А меня интересует, - сказал Корнеев, - можно ли подыскать голема поумнее? Может, я лучше в Камноедовы пойду и буду служить административному голему.

- Пойдешь-пойдешь, - сказал Роман серьезно, - и големов найдешь. Но институт создан, эта, значить, для этой модели. И бюджет, значить, тоже.

- Падает бюджет, ребята, - сказал голем и затикал, как часовая бомба.

Витька опасливо отодвинулся от него:

- От расстройства не рванет?

- Вряд ли, - рассеянно сказал Эдик. - Он, конечно, идею овеществляет, но не так буквально.

У меня зародилась интересная мысль.

- Есть мысль, - сказал я торопливо. - Законы големотехники. Надо их прописать, и будет ясно...

- Хорошая мысль, - оживился Эдик.

- Р-роскошная, - подтвердил Ойра-Ойра.

- Я есть закон, - высказал голем.

- Растешь, старичок, - отметил Витька и ткнул меня кулаком в бок.

Я почувствовал, что краснею. Хотя было не совсем ясно, к кому собственно относилось высказывание - ко мне или к голему. А магистры уже схватили лист бумаги.

- Поехали, - сказал Роман, - голем есть закон.

- Воплощенный закон, - сказал Эдик. - И суть.

- Приключения майора Пронина какие-то, - сказал Витька, комиссар Мегре и инспектор Лестрейд. Я - не просто представитель закона! Я и есть закон!