Владимир Михальчук - Клыки Судьбы

Фигура упала на бок и кубарем покатилась, подпрыгивая через лесные деревья. Круг покатился вопреки всем законам физики - не вдоль оси, а поперек. Ломая сосны и вырывая целые горы кустарника, хомункулюсы с испуганным воплем пропали где-то в чаще. На поляне остались только мелкие капельки крови да чей-то откушенный в страхе язык.

Дед потрогал бесхозный язык большим пальцем босой ноги. Затем криво ухмыльнулся и с наслаждением почесал подбородок.

– Во как надо! - гордо заявил он самому себе. - А то припрутся тут неместные, погалдят без толку, настроение испортят, тишину вспугнут. В лесу должна быть тишина и спокойствие.

Вдруг померкло солнце. Очень резко, будто на него набежала громадная непроницаемая туча. Черный диск спрятал под собой светило, над лесом воцарилась темнота. Лишь вдалеке поблескивало - хомункулюсы стреляли молниями, пытаясь сбалансировать вращение или остановиться.

– Что за дела? - нахмурился Лесовик. - Кто такое страшное заклятие проделал?

Солнце засияло точно также внезапно, как померкло несколько секунд назад. Горячие лучи устремились вниз, осеняя горизонт в золотистые тона.

– Вот же дура дубовая, - с сожалением и горечью вымолвил дед, уставившись на север. - Придется тебя проучить. Это ж ты против Законов опять пошла!

Он широко развел грязные руки и запрокинул голову. Послышался хлюпающий звук, словно что-то большое раздирает маленькую плоть изнутри. Кожа старика трескалась, кости и череп расширялись, подавались в стороны, приобретали другие очертания. Внешность Лесовика таяла свечой. Голова разошлась очень широко, нос расплющился и далеко выдвинулся вперед. Зубы хищно оскалились и выросли на добрые пол-локтя. За считанные мгновения дух вырос в двадцать раз от своего прежнего вида. Сейчас он был размером примерно с Круг Сильных, если не больше.

– На север, - хриплым рыком сказало существо. - Они покатились на север. И мне туда нужно.

Зашуршали, раскинулись громадные черные крылья. Черный же чешуйчатый хвост ударил по основанию пня. Раздался грохот и тихонький звон битой посуды.

– Ну вот, - печально сказал изменившийся дед. - Вазон разбил, олух старый.

Мощные крылья всколыхнули воздух, поднимая тяжелую тушу над лесным покровом.

– Проведаю свой старый дом, разорву одну неумную ведьму, - донеслись последние слова. - И обратно в лес вернусь. Тут экология получше старой будет.

Хатланиэлла напряженно всматривалась в чертеж на обломке коры. Она настолько наполнилась ненасытной энергией Трешки, что чувствовала будто может летать. Внутри королевы щебетали мелкие птички, душа рвалась куда-то на свободу. В ушах оглушительно грохотали многочисленные тамтамы. Перед глазами струился каскад разноцветных фиалок, лилий и гладиолусов. На косу, казалось, выросли дурманящие цветки камелии. Они так завораживающе благоухали, что почти не ощущалась исходящая из трясины вонь.

– Что со мной? - спросила леди Хатли. - Что это такое?

Сердце стучало очень быстро. Хотелось вскочить и побежать куда-нибудь на край материка. Броситься с высокой скалы вниз, в яростные волны моря Страсти.

"Страсть… - подумала королева. - Это страсть - такое чувствуют обнимая мужчину. Нет, это не она. Это что-то другое, что-то очень приятное, почти неземное".

Она представляла себе как медленно падает в море. Соленый ветер рвет на ней одежду. Тело погружается в холодные объятья изумрудной воды. Поднимаются белоснежные брызги пены, шелковый песок морского дна щекочет босые пятки.

– Это любовь, - вдруг догадалась она. - Трешка, это ведь любовь?

Кабан философски пожал плечами. Во рту он держал длинную травинку осоки и флегматично ее пожевывал.

– Ты меня любишь? - спросила королева. Она задавала этот вопрос сотням мужчин. Большинство из них потом становились хомункулюсами. Кто-то не поддавался, кто-то мгновенно падал перед ней на колени. Но все отвечали одно и то же: "я тебя люблю".

А Толстяк ответил совершенно другое:

– Нет, не люблю.

– Что? - глаза Хатланиэллы едва не вылезли из орбит. Десятки и сотни красивейших мужиков лизали пыль на ее туфлях. А этот толстый боров говорит, что… - Ты меня не любишь?

– Настоящий благочестивец должен любить только Священное Расписание, - спокойно ответил Трешка. - Мы с тобой согрешили. Когда насадим в этом мире настоящую Веру - пойдем исповедоваться и будем соблюдать десятикратный пост. Так что не люблю…

Он даже не подозревал: только что расплавившееся сердце королевы черствеет вновь. И на этот раз обрастает ядовитыми шипами.

Если у леди Хатли несколько минут назад и были какие-то шансы превратиться в нормальную чувствительную женщину, но сейчас они пропали навсегда. Единственный мужчина, к которому прикипела душа, оказался всего лишь похотливой свиньей.

Ноздри обиженной Хатланиэллы трепетали как паруса под штормом. Ярость клокотала в ее голове. Казалось, еще несколько добавить пара, и крышка слетит. Но королева не даром многие годы совершенствовалась в заговорах и черной магии.

"Убей только Бабу, - подумала она. - А там и тебе недолго жить осталось. Я тебя растопчу, раздавлю своей униженной любовью, милый-любимый".

Вслух леди Хатли сказала только:

– Сейчас я немного поколдую и мы отправимся уничтожать мою мамочку. Подожди.

Она попыталась поцеловать Толстяка. Но Трешка, утолив свою пятидесятилетнюю жажду, всего лишь отвернулся. Это усилило унижение и добавило королеве злости.

Ведьма вернулась к созерцанию колдовской фигуры, вырезанной перочинным ножиком на коре. Взмахнула рукой и ткнула пальцем, на котором вновь устроился мышехвост, в кусок древесины. Линии многоугольника замерцали таинственным светом. По дереву пробежали миниатюрные молнии серебристых тонов. Фигура поднялась из руки Хатланиэллы и повисла в воздухе перед ее лицом.

На этот раз королева не читала заклинания вслух. В магических стихах говорилось об истинной цели Заклинания Хомункулюсов. Если бы глупый Трешка смог расслышать эти слова, то однозначно отказался бы помогать леди Хатли. Но на то он и являлся лишь глупым фанатиком, неспособным рассуждать логически.

До свиноборотня доносились обрывки фраз и приглушенное бормотание. Королева плела очень трудную волшбу. Это требовало всей концентрации сил и внимания. Она казалась полностью погруженной в себя. Потому кабан посмотрел на нее некоторое время, а потом отвернулся и принялся бросать камнями в трясину.

Спустя час длинное Заклинание Хомункулюсов было готово. Оно звенело в воздухе, окружая Хатланиэллу золотистыми нитями, вполне осязаемыми в лучах заката. Магия материализовалась и выглядела сплошным коконом из многочисленных фигур: звезд, кругов, многоугольников и зигзагообразных линий. Всего лишь миг отделял королеву от создания магического полога, способного растянуться над всем континентом. Едва он только раскинется по небу, все погибшие в последнюю неделю, а таких в Преогаре водилось немало, превратятся в хомункулюсов.