Яков Кальницкий - Конец подземного города

- Так точно. Теперь мы живем в настоящем доме, не в ящике. Правда, немного сыро, подвал, но мы так вам благодарны, добрый господин!

- Ну, ладно, не люблю... - грубовато, с некоторой брезгливостью, выпятив нижнюю губу, господин Менкс-старший отклоняет благодарность. Не так уже приятно в день рождения слышать о подвалах и сырости.

Впрочем старик обласкал всю команду:

- Можете идти, моряки-молодцы. Старайтесь! Я позабочусь о вас. Работайте только добросовестно и берегите своего капитана. Клавдия, прикажи дать им немного шоколаду.

- Счастливо оставаться, великодушный господин! Салют, капитан!

Выстроившись в одну шеренгу, осмелевшая команда зашагала через всю комнату, громко чеканя шаг.

- Хорошие ребята, - со вздохом сказал господин Менкс. - Как жалко, что средства еще не позволяют нам взять на воспитание всех таких ребят. Вот где ключ к разрешению наших социальных противоречий и зол.

- Совершенно правильно, совершенно верно, - подхватил господин Пейдж. Это тема моей докторской диссертации. Классы состоят из людей. А люди, раньше чем стать самостоятельными, всегда бывают детьми. Наша миссия - завладеть душами детей из необеспеченных классов.

- Недурно, - похвалил патриарх. - Право, над этим стоит подумать. А что же наши педагоги? Разве они не понимают, что именно здесь ключ к спокойствию страны? У них нет средств? Но ведь на такое дело каждый даст... Я первый.

- О, моя диссертация, дорогой господин Менкс, докажет, что это самый верный путь борьбы с коммунистической инфекцией. Достоинства этого метода в сочетании.... м-м... с сильными мерами очевидны. А теперь разрешите мне в этот высокоторжественный и радостный день преподнести вам в качестве дара сердца вот эту небольшую рукопись. Здесь квинтэссенция моей диссертации. Если вы на досуге познакомитесь с нею, я буду безмерно счастлив.

- Спасибо, дорогой Генри! Я очень тронут... Я постараюсь дать ход вашему высокополезному труду. - Господин Менкс передал папку жене. - Но что я вижу? Целый заговор! Сговорились не выполнять моей просьбы. Решили сегодня не признавать стариковского права на капризы... Ну, уж так и быть: ты. Боб, и вы, Пейдж, так меня растрогали, что я готов снять запрещение. Давайте уж все, выкладывайте, что вы там припасли...

Госпожа Клавдия поднесла платочек к глазам и прижала руку к своей далеко не тощей груди. Подарки были один лучше другого, и главное - от чистого сердца. Райт подарил отцу коробку гаванских сигар столь редкой марки, что даже старик удивился:

- Ого, Райт! Где ты их достал? Со времени последней войны я мечтаю о них... Мистер Грей, будучи на Кубе, обыскал все плантации и фабрики, но не нашел даже следов табака этого сорта. Говорят, неурожай... Очень благодарен, дорогой мой!

Да, это была именно она, любимая марка Менкса-старшего: "Кровь негра". Этот табак выращивался в особо благоприятные годы. Говорят, что из семи лет только один приносит урожай этого сорта. И то лишь в том случае, если рабочие откажутся от сна и отдыха, если по ночам они будут окуривать стебли и поливать их особым раствором. Недаром на плантациях дали этому сорту такое жестокое название. И не случайно оно привилось даже среди белых, хотя надпись на коробках и утверждала, что сигары называются "Черная красавица".

Лиззи подарила дедушке собственной работы комнатные туфли - красивые, удобные и очень теплые.

- Я хочу, дорогой дедушка, - сказала она, поднося подарок, - сделать тебе не менее пятидесяти пар таких туфель - каждый год по одной.

Все были растроганы столь тонко высказанным пожеланием. И опять бабушка Клавдия поднесла прозрачный платочек к глазам:

- Милые, милые дети...

Франклин и Гвендолен поднесли имениннику на золотом подносе хрустальный бокал, отливавший радужными гранями. Это было совершенное творение человеческой фантазии. "

Я готов служить до двухтысячного года. Пей на здоровье!" - гласила надпись, золотой вязью опоясывавшая хрусталь.

- А что, - сказал, подмигивая, дедушка Джо, - в самом деле, не учредить ли нам сегодня "Общество двадцать первого века". Ведь это идея! Каждый член общества должен дать обязательство дожить до двухтысячного года, и тот, кто нарушит обязательство, будет оштрафован в пользу нуждающихся соотечественников и исключен из числа членов - конечно, при соответствующей церемонии.

Менкс-старший получил массу подарков, ценных не столько своей рыночной стоимостью, сколько символическим смыслом, вложенным в каждый.

После чая старик достал из кармана перо и чековую книжку:

- Раз уж вы атаковали мое сердце подарками, разрешите мне обороняться подобным же способом. Ну, вот ты, капитан Боб, в чем нуждаешься?

- Ни в чем, дедушка. Я хотел бы, правда, поставить маленькую пушку на носу яхты. Морская полиция просто несносна - дерзит, грозит, преследует... А мне нечем ответить.

- Ну, нет, милый! Рано тебе вступать в войну с полицией. Всему свое время. Морское дело требует дисциплины. Ты обязан подчиняться полиции. Она заботится о нас... Охраняет справедливость... Нет, пушка - это лишнее. Вот мотор на яхту поставить - другое дело, это можно. Хочешь мотор?

- Не хочу, - угрюмо ответил Боб.

- Не хочешь, как знаешь... Может быть, тебе нужно что-нибудь другое? Говори, не стесняйся.

- Если ты уж так добр, дедушка, то дай мне тысячу долларов - хочу сделать подарок Милли.

- Милли? Что это еще за Милли?

- Милли - это наша корабельная мать. Знаешь, у пиратов были корабельные матери. И у нас есть такая. Словом, старшая сестра Чарли, матроса. Ты его видел. Она выходит замуж, а у нее, да и у жениха, ни гроша за душой. Если я дам им тысячу долларов, они устроят себе табачную лавочку и будут верны мне, как собачка тетушки Гледис...

- Какое замечательное сердце у ребенка! Золотое сердце! Вот результаты правильного воспитания. Какой прекрасный растет человек!

Боб чувствовал, что эти похвалы присутствующих адресованы не столько ему, сколько деду.

Старик протянул чек.

- Вот, капитан, чек на две тысячи. Можешь располагать ими по своему усмотрению. Отчета не нужно...

Когда чеки были розданы всему обширному потомству и гости собрались уезжать, Райт сказал:

- Отец, две минутки...

Старик вздохнул: ведь он уже давно ушел от дел. Но, видно, так уж устроен мир: гони дела в дверь - они влезут в окно. Менкс-старший повел сына к себе.

- Что случилось, мальчик?

Райт протянул отцу радиограмму.

- Как тебе это нравится?

- "Золотой лед"? Знаю! - Менкс-старший едва взглянул на бланк. - Ты уже принял решение?

- Я хотел совета...

- Друг мой, пора привыкнуть к самостоятельности. С кем ты будешь советоваться после моей смерти? В радиограмме три слова: "Разогревайте холодное золото". А послана она тебе генералом Гробзом, который является нашим агентом и отлично знает, что почти все акции "Золотого льда" принадлежат нам. Значит, необходимо немедленно избавиться от них.