Максим Лучинин - Повестка в космос

Больной вдруг дернулся под покрывалом. Я отпрянул, так как сидел, чуть не касаясь его. Неведомое тело вспучилось дугой, заскрипело мучительным напряжением. Ари метнулась к нему. Я отвернулся, не в силах смотреть, как она прикасается к этому куску темной чужой плоти, что-то давит, что-то делает.

Но все быстро закончилось. Существо замерло, Ари отвела руки.

— Хорошо. — Ари обратилась к двум ен-чунам поодаль: — Ему лучше. Я могу сделать только это.

Они приблизились. Два маленьких размытых китайца. Как близнецы.

— Саниба-ра спасибо! Идт-ста жить, хорошо! Сани-ба-ра всегда уважать!

— Идем! — Я потянул Ари за руку. — Мне невыносимо здесь.

Китайцы засуетились.

— Саниба-ра всегда уважать! — Один протянул большой темный предмет. — Саниба-ра взять спасибо!

— Что это? — спросил я. — Подожди-ка… Черт, сало!

— Надо взять. — Ари поклонилась китайцам. -

Спасибо.

— Сало! Меня тошнит от него… Какого черта! Эй, слушайте! — Я показал на огонь. — Такую штуку хочу! Сало ешьте сами, сало полезное, вкусное! Огонь хочу!

А китайцы даже обрадовались. Шмат сала тут же исчез. Один из них отошел в дальний угол и вернулся, протягивая мне что-то. Из размытости, режущей глаза, проступили пальцы, ладонь. Прищурившись, я разглядел темный кусочек в руке ен-чуна. На ощупь он оказался как пластилин, мягкий, чуть масляный.

— Что делать-то? — спросил я.

— Сжать! — ответил китаец, и тут же у меня в руке вспыхнул свет.

— Клево! — Я обалдел. Пластилин горел неярким огнем, слепящий ореол окутывал его поверхность. — А выключить? — Но я сам догадался, размял кусок пальцами, и он мягко погас. — Шикарно! — Ну, теперь у нас с Ари дома будет люстра.

— Он как, на батарейках? Или от трения? — спросил я ен-чунов. Они непонимающе молчали. — Ладно, — махнул я рукой. — Забудьте. Потом, если что, зайду к вам, отремонтируете. Спасибо огромное! Видала? — обратился я к Ари. — Вот это вещь!

— Ты ребенок, зачем огонь? Я хорошо вижу.

— Ты видишь, а я — не вижу. Мы вечно в темноте, как кроты, сидим. А сейчас люстру повесим, можем даже новогоднюю гирлянду сделать: нашинкуем эту фиговину и развесим на нитке. Ого!

Ари сморщилась, глаза ее сузились. Смеется, что ли? Я никак не мог научиться различать ее мимику. Правда, чувствовал, что настроение у нее сейчас хорошее.

— Ладно, идем! Надо еще выспаться до завтра. — Мы затолкались ко входу.

Дождь по- прежнему строчил мелкими стежками. Кисель тумана покрывал низкие строения почти с головой. Стоя на высокой веранде, нисколько не хотелос спускаться в мокрую темноту улиц.

— Мин-са домой проводить! — Один из близнецов показал на нашего проводника. Тот ждал у лестнице вниз.

— Угу, — пробормотал я, поеживаясь. — Сейча пойдем…

Шумели капли, с навеса текли струйки воды. Сквозило сыростью. Оттягивая момент окунания в промозглую ванну непогоды, я спросил близнецов:

— Слушайте, а может, вы знаете, куда отсюда податься, а? А то здесь не больно весело: океан у вас наклонный, неправильный, дыры в космос непонятные. Да и сало здешнее не слишком хорошо, я знаю места, где его лучше делают… А? Где тут ближайший порт международный? Не в курсе?

— О чем говоришь? — спросил один из ен-чунов. — Что хочешь?

— Места хочу, где людей много. Много людей разных. Чтобы из разных миров люди были. С разных планет. Где у вас международные порты? Как я понял, здесь у вас какой-то местный порт, локальный. Мне нужно место, где бы со всего космоса корабли встречались.

— Это место правильно! — ответил китаец. — Одно место, отсюда ушел — сюда пришел…

— Дьявол вас разбери! — пробормотал я.

— …Куда хочешь? — продолжал ен-чун. — Можешь уйти. Сюда вернешься потом.

— Да не хочу я возвращаться, что пристали? Если в ничего, кроме этого места, не знаете, то это не означает, что других мест нет. Неужели не понятно?

— Боги знают, — промолвил близнец. — Ен-чун знает только то, что есть. Мир есть, ничего другого — нет. Не знаем, что ты хочешь. Ты уйдешь — вернешься, зачем уходить?

— Да чтоб вас больше не видеть, — тихо сказал я и взял Ари за руку. — Идем!

— Подожди! — остановил меня второй из близнецов. — Т-ли в городе, можешь его спросить.

— Т-ли? — удивился вдруг проводник. — Давно? не слышал. — Давно, — ответил ему близнец. — С сезона больших отвалов. — Спроси Т-ли, Беспокойный, возможно, Т-ли знает, — посоветовал мне и проводник. — Это я, что ли, беспокойный? — не понял я. — Сами вы беспокойные! С вами понервничаешь, еще как… Что за Т-ли? Рыбак, что ли? — Бог. Он тебе отвечать точно. — Кто? — переспросил я. — Бог, — ответил китаец. — Сходи к нему, боги знают. — То есть как бог? В каком смысле? — Что хочешь? — Ен-чун снова не понял меня. — Ты говоришь, Т-ли — бог. Это что значит? — Т-ли — бог. Он ответит. Это и значит. — Вы тоже больные, что ли? — удивился я. — Может, вас тоже лечить надо? — Гри-и-ша. — Ари прокралась мне в сердце. Китайцы сразу забыли про меня и обратились к ней: — Саниба-ра! Беспокойный к Т-ли сходить, мы не помогать ему. — Сами вы… — буркнул я, но Ари остановила меня. — Мы хотим увидеть Т-ли, — сказала она. — Где его найти? — Здесь, — ответил ен-чун. — Мин-са, — обратился близнец к проводнику, — проводи Саниба-ра. Т-ли в Предгороде. Ари обернулась ко мне. — Мы идем? — Да, — отрезал я. В эту ночь выспаться не суждено. С близнецами я даже прощаться не стал. Надводный город терялся во мгле. С портового причала окраины не просматривались, дальние окрестности тонули в дымке. Сейчас же мы очутились прямо там, и это место очень походило на ад. Океан здесь был черный, как тушь. Матовые волны навевали ужас. Отсветы неба доходили досюда, но тонули в сплошной стене мрака, поглощавшей мир в этой части пространства. Еще одна «милая» особенность здешней страны! Сзади — стена вздыбившегося океана, спереди — дыра в космос, где обрывается вода. А справа оказался мрак! Просто мрак, беспросветный и безликий. Что там было и было ли вообще что-нибудь? Последние строения города с трудом выскальзывали из липкой темноты, съедались пучиной мрака, а дальше — бездна. Хорошо еще, что дом Т-ли был не на самом краю. Я думаю, мне бы не хватило смелости вступить на последний причал. Неимеющая границ бездна раздавливала даже в отдалении.

Мы с Ари шли вплотную за Мин-са. Потеряйся здесь — и конец. Ужас перед «концом света», каким казалась эта пропасть черноты, давил на мозг, и от паники меня удерживала только близость Ари.

Плохо соображая, где мы и что происходит, я покорно брел за проводником, упорно смотрел под ноги и концентрировался на каждом шаге. Дождя здесь не было, он будто растворился в черноте, но сырая мгла точно так же висела между стенами и балками. Насквозь мокрая одежда гадко облегала тело, обжигала холодными прикосновениями.