Владимир Малов - Остался один

- Его сын, - пробормотал Андрей. - Как же ты об этом узнала, если никто не знает?

Нина вздохнула.

- Обещала никому не говорить. Но сейчас, наверное, можно. Узнала случайно: я дежурила, когда в моем секторе садился одноместный тренировочный корабль. Кажется, он летал к Марсу или Юпитеру, не помню точно. Да это не важно. Редчайший случай: при посадке отказали тормозные двигатели. Пилот был очень юн и не знал, на что решиться. Как положено по регламенту, я тут же сообщила об этом в дирекцию Управления. Через несколько минут в мою диспетчерскую пришел сам генеральный. Он сам стал вести пилота, и я волей-неволей слышала весь разговор. Так вот: фамилия пилота была Крылов, но он однажды, видимо, растерявшись, сам того не желая, назвал генерального отцом. И уже потом генеральный директор мне все объяснил и взял с меня слово об этом не говорить никому.

Она замолчала.

- Расскажи, как корабль опустился, - напомнил Андрей.

- Вместо тормозных двигателей пилот использовал маршевые, но отрегулировал их так, чтобы они только гасили скорость. Это было очень трудно, все нужно было сделать с ювелирной точностью... Впрочем, ты легко это представишь. А когда корабль опустился, генеральный директор сел в кресло и долго молчал, а потом достал из кармана коробку с какими-то таблетками. Потом сказал мне, и эти слова я запомнила: . Вот, что он сказал... И еще о том, что Сергей Крылов его единственный сын.

Если бы пришлось выбирать мне, подумал Андрей, я бы, наверное, тоже выбрал Крылова.

Он сел на диван, усадил рядом с собой Нину и обнял ее за плечи.

- Ты считаешь, что тебе непременно надо лететь? - прошептала она.

- Непременно...

Плечи Нины дрогнули.

- Я это знала.

Он смотрел в ее глаза, и глаза были близкими, понимающими, надеющимися.

- Наверное, - сказал Андрей, - то, что я сейчас скажу, очень банально и известно всем; и все-таки это всегда справедливо. Без риска, без трудностей ничего не бывает, никак не обойтись без этого. Человеку всегда что-то мешает идти вперед. И, знаешь, такая мысль, наверное, уже многим приходила, но я открыл ее для себя сам, и потому знаю твердо - так оно и есть. Человеку, чтобы он шел вперед и вперед, обязательно что-то должно мешать. Трудности вроде бы - помеха, но без них и не уйдешь далеко.

Он тронул рукой волосы Нины, осторожно намотал прядку себе на пальцы и увидел тогда, что в ее глазах заблестели слезы.

8

...Слева, там, где к шоссе вплотную подходил лес, краски были уже желто-красными: надвинулась осень, хотя дни все еще были наполнены солнцем. Но воздух теперь был по-осеннему прозрачен, и звуки тоже стали осенними - гулкими и отрывистыми, и не похожими на приглушенные голоса лета.

На один короткий миг слева, в глубине леса, мелькнули здания научного центра и среди них - вросший в землю кристалл Института времени. Андрей еще глубже вдавил педаль, и тогда ему показалось, что машина не мчится по пустому шоссе, а, приподнявшись над ним, летит.

Он усмехнулся: машина как будто тоже стремилась к сверхсубсветовому пределу и никак не могла его перейти. А сам он это сделает. Поразительное чувство: знать, что совсем скоро Земля останется далеко, и само солнце станет звездой, ничем не выделяющейся среди тысяч других. И что еще немного, и он своими глазами увидит таинственный Теллус... должен увидеть.

Он сбавил скорость, потому что теперь шоссе должно было повернуть направо, и тогда сразу, неожиданно и резко, кончится лес, вместо него появятся длинные корпуса навигационной службы и громадное полупрозрачное здание Управления.

Машина миновала поворот, и все осталось позади: Город, лес, научный Центр, и еще очень многое осталось позади.

Въехав на территорию Порта, Андрей стал лавировать среди множества кораблей. У элегантного корпуса субсветовика экстра-класса он на мгновение притормозил. Корабль, его прежний корабль, проходящий профилактику, был сегодня пуст, безмолвен. На несколько десятков дней вернулся он на Землю и вскоре снова уйдет в космос с прежним экипажем и другим командиром. Надежный, верный, испытанный корабль, характер которого он, Андрей Ростов, успел узнать так, как, может быть, никто другой никогда не узнает.

Он вновь нажал педаль, и тоже осталась позади.

И вот он, самый дальний угол Порта, где уже столько времени ждет готовый к старту сверхсубсветовик . Здесь, возле его невзрачного корпуса, стояли в ряд несколько машин, среди которых и машина генерального директора. Все обычно, буднично. И это хорошо, подумал Андрей, что ушла в прошлое традиция, когда каждый новый старт был настоящим событием, когда к кораблям собирались десятки тысяч людей, и все было торжественным, и всем участникам таких церемоний было, вероятно, немного не по себе. А теперь любой новый старт - это не праздник, а прежде всего дело, и поэтому все проходит буднично и по-деловому. Экипаж собирается прямо у корабля, корабль уже готов к старту, свидетели старта лишь несколько человек, без присутствия которых не обойтись. Не будь особых, исключительных обстоятельств, с которыми связан старт , сейчас возле него было бы только пять-шесть человек... Но эти обстоятельства есть, хотя теперь, когда все решено, о них стараются больше не говорить и не думать.

Он выключил двигатель и шагнул на теплые плиты перрона. Сергей Крылов, его спутник, был уже среди маленькой группы провожающих. Андрей вздохнул и медленно, не спеша, пошел к ним. Нина осталась в городе, он просил ее не приезжать к .

От плит перрона поднимались невидимые волны тепла. Земля дарила экипажу на прощанье прекрасный день, а завтра, быть может, уже начнется настоящая осень.

Шум еще одной подъехавшей машины заставил его оглянуться. Хлопнула дверца кабины, и Андрей вдруг увидел еще одного из экипажа . Смущенный и растерянный, глядя куда-то в сторону, к нему шел Женя Пономарев.

Андрей остановился. Слегка сощурившись - солнце слепило глаза, - он смотрел, как Пономарев медленно, тяжело идет по плитам перрона. Должно быть, еще на ходу он хотел что-то сказать, что-то объяснить, но слов никак не мог найти и, наконец, просто тяжело махнул рукой, и тогда Андрей очень обыденно, буднично, даже равнодушно сказал это сам:

- Летишь? Что ж, пойдем к кораблю.

Слова прощания были очень короткими. Потом - крепкие рукопожатия, и вдруг выпавшие из рук генерального директора очки, тут же разлетевшиеся вдребезги на бетонной плите, и чья-то шутка, старая, как мир, прозвучавшая сегодня не очень-то весело: И вот так всегда - трап пружинит под ногами, пружинит всегда одинаково. И это ощущение каждый раз кажется странным, потому что именно в тот момент, когда ступаешь на трап, особенно ясно и остро проявляется ощущение будущего полета. По пружинистым ступенькам поднимаешься вверх, и они ведут вперед, к новому старту. В этот раз - к Теллусу.