Николай Симонов - Сидоровы Центурии

Он открыл обе бутылки пива сразу, сцепив их крышками. Из бутылок полилась пена, и он, отхлебывая то от одной бутылки, то от другой, довел содержание пены до приемлемого уровня. Потом поставил бутылки на землю и закурил. Где-то неподалеку на дороге, скрытый кустами и деревьями, стоял автомобиль с открытыми стеклами и работающим радио. Передавали сводку новостей, которую завершал прогноз погоды. Павлов невольно прислушался:

— "В среду на Солнце произошла мощнейшая пшшш… И вчера вечером облако заряженных частиц, превышающее размер Земли в пшшш раз, достигло нашей планеты. По словам начальника Гидрометцентра пшшш, по интенсивности этой магнитной буре можно смело поставить восемь баллов из девяти".

— Только этого мне и не хватало, — вконец огорчился он и тут же принял решение: Ни в какой Новосибирск он не поедет. Ну, их, к лешему, этих Мерцаловых, Олениных и Фишманов! Пусть сами разбираются между собой. Тем более что завтра у бывшего одноклассника и лучшего друга Кольки-археолога день рождения. Именинник приглашал его к себе на дачу в Софрино на шашлыки. Обещал, что будут классные телки с вечернего отделения истфака и необходимое количество бабоукладчиков: ящик водки, ящик пива и ящик шампанского. Это будет в субботу. В воскресенье он хорошенько опохмелится, а в понедельник приедет в Главлит с заявлением об увольнении по собственному желанию. Вряд ли тов. Афанасьев захочет оставить его на работе. После увольнения он уедет на все лето в Иркутск — к своему другу и бывшему однокурснику Эдику Букачу. Попросит его взять в любой должности к себе в геологическую экспедицию. Отработает у Букача до конца сезона, а там видно будет. Единственная проблема — отец. Как его оставлять одного в 3-х комнатной квартире? Все еще никак не оправившегося после скоропостижной смерти своей любимой жены и его — Павлова — матери.

О том, что ему, вероятно, придется переквалифицироваться из цензоров в геологи, Павлов сожалел меньше всего. На цензора не учили нигде. Цензорами становились химики и физики, географы и археологи, инженеры-транспортники и инженеры-связисты, библиотекари, педагоги и даже дирижеры хоровых коллективов. Прельщали деньги — 130 руб. сразу; 140 — через полгода, когда будет сдана аттестация, когда появятся навыки читать внимательно и быстро. При этом иметь "корочки" члена КПСС не требовалось, хотя было желательно.

Их было не так много, цензоров. Во второй половине 1970-х в системе Главлита трудилось около двух тысяч сотрудников. Но они были в каждой области, в каждом районе, городе, в каждой редакции, издательстве, на радио и телевидении, так как Главлит работал по всем направлениям защиты государственных тайн в средствах массовой информации. Ни одна типография, радиостанция или редакция TV не имела права работать с текстом, который не прошел цензорский контроль.

Павлов проработал в Главлите 1,5 года в должности референта III управления, которое контролировало всю литературу, издававшуюся на периферии, в том числе научную и научно-популярную. До Главлита Павлов 1,5 года проучился в очной аспирантуре геологического факультета МГУ, но добровольно отчислился после того, как на кафедре у него возник конфликт с молодыми преподавателями, которые так его невзлюбили, что чуть ли не в глаза называли графоманом, карьеристом и стукачом. Ему также дважды пришлось сдавать экзамен кандидатского минимума по основной специальности. К этому приложил руку сам заведующий кафедрой, которому почти 5 лет пришлось махать кайлом на одной из северных шахт сталинского Гулага. Попытки курировавшего геологический и географический факультеты МГУ капитана госбезопасности Р. помочь Павлову удержаться в аспирантуре только усугубляли его и без того незавидное положение. Тогда его куратор вызвался оказать протекцию в устройстве на работу в Главлит к своему родному дяде. Нетрудно догадаться, что им был Валентин Георгиевич Афанасьев.

Мысль об отце, засев Павлову в голову, уже не давала ему покоя. Он начал пересматривать принятое им решение об отказе от поездки в Новосибирск и увольнении из Главлита. Может, все-таки съездить, а потом уже уволиться? Или съездить, уволиться и искать работу в Москве, например, в качестве журналиста? От размышлений его отвлекли доносившиеся до него девичьи голоса и шум раздвигаемых кем-то веток акации. Павлов прислушался. Разговаривали двое:

— Ну, блин, Москва! Никаких туалетов на улице. В гостинице — ни горячей, ни холодной воды, а у меня — красные дни календаря. Хоть караул кричи.

— А жрать то, как хочется! J'ai mal a la tete. И денег не копейки. Все промотались. Занять не у кого.

— Лен, а тот парень на скамейке, похожий на Ален Делона, точно тебе рубль обещал, если ты его по-французски поцелуешь?

— Ага! Щас! Разбежался! Народ же кругом!

— А если бы народу не было? Ты не ответила на мой вопрос.

— Честно?!

— Честно.

— Не знаю. Меня к нему, как к магниту потянуло…

Павлов понял, что девицы говорят про него, и одна из них — именно та, над которой он так неловко подшутил. В первый момент ему стало стыдно, и он начал утешать себя тем, что ему отплатили той же монетой, обозвав дураком. Девицы тем временем завершили вынужденную ботаническую экскурсию. Они еще о чем-то говорили, но расслышать их уже было невозможно. Павлов вспомнил, что у него в кошельке есть 30 копеек — как раз та сумма, которую у него спрашивали. И даже подумал, не вручить ли эти деньги девице, если он сегодня ее еще раз увидит, хотя бы за то, что она и ее подруга так лестно отозвалась о его внешности.

Разыскать девицу, которую за сходство с фотографией юной Анастасии Вертинской Павлов уже начал называть про себя не иначе, как Асоль, оказалось совсем не сложно. Он приметил ее неподалеку от киоска "Пиво и воды" в компании таких же, как она, бедолаг, высаженных с неисправного автобуса возле прудов, о которых водитель Гаврилов и сопровождавшая школьников инструктор обкома комсомола Галина Павловна Стручкова слышали, что они называются Пионерскими. По своей провинциальной наивности они подумали, что, наверное, где-то рядом с прудами есть учреждение, в котором их подопечные получат, если не бесплатное горячее питание, то, по крайней мере, хоть какие-то удобства для вынужденного времяпровождения. Никакого пионерского, комсомольского или педагогического учреждения в окрестности Пионерских прудов они, разумеется, не нашли.

Мобильной сотовой связи в то время еще не существовало, и Галине Павловне пришлось взять такси и ехать на Центральный телеграф. Ей удалось дозвониться до работы, объяснить ситуацию, получить неопределенное обещание "порешать вопрос" и перезвонить через 15 минут. Через 15 минут и даже через час дозвониться до родного обкома комсомола она не смогла: то телефон был постоянно занят, то связь неожиданно прерывалась. Тут и рабочий день закончился. Так ни с чем она на Пионерские пруды и вернулась.