Николай Симонов - Сидоровы Центурии

Многие ученые со степенями кандидатов и докторов наук, которые там обосновались в 50-60-годы прошлого века, уехали из Москвы, Ленинграда, Киева и других крупных городов догонять свое счастье. Каждый получал свое. Одни — ключевые позиции в руководстве наукой; другие — перспективы быстрой научной карьеры. Третьи — прекрасные условия для работы и быта. И все вместе они обретали хорошие возможности для плодотворной научной деятельности.

Лариса Николаевна оказалась великолепным гидом, знатоком архитектуры и строительства, а самое важное — отличным водителем. "Москвич-412" слушался руки своей хозяйки беспрекословно. Они въехали в Академгородок. Четырех- и пятиэтажные здания выстроились в улицы с романтическими названиями: Золотодолинская, улица Жемчужная, Морской проспект. Широким фасадом выдвинулся на Морской проспект Дом ученых. Когда они проехали от него к университету, взору Павлова открылась удивительная улица. Одна сторона ее — лес, другая — современные здания, которые состояли, кажется, из одного стекла. Насквозь проглядывался вестибюль кинотеатра "Москва" и зал большого торгового центра, состоявшего из Центрального универмага, большого продовольственного магазина и комбината бытового обслуживания.

— В городке, — объясняла Лариса Николаевна, — семь жилых микрорайонов. Каждый занимает 25 — 40 гектаров; для двадцати тысяч человек вполне достаточно.

Дома стояли отдельными группами, посредине — озелененный двор, в котором были отведены площадки для спортивного отдыха, детских игр и открытых стоянок автомашин и гаражей. Бросалась в глаза идеальная чистота на улицах и тротуарах: никакого бытового и строительного мусора, окурков и битого стекла. Ярко окрашенные теневые навесы, беседки, скамейки и простые красивые вазы придавали оформлению дворов праздничное убранство. Стараниями озеленителей прижились в Академгородке ель и липа, кедр и лиственница, даже жасмин и жимолость. Такого сочетания естественной природы и городской архитектуры Павлов не встречал ни в одном из городов СССР, в которых ему довелось побывать.

Павлов спросил Ларису Николаевну, знает ли она дом номер такой-то по улице Золотодолинской, и объяснил ей, что по этому адресу проживает доцент НГУ Аркадий Моисеевич Фишман, который пригласил его завтра, то есть в среду, на ужин. Она очень удивилась факту его знакомства с Аркадием Моисеевичем, который, оказывается, был однокурсником ее мужа Игоря и даже присутствовал на церемонии их бракосочетания в качестве свидетеля со стороны жениха. И Павлову пришлось, опуская детали, рассказать ей о том, при каких обстоятельствах он с ним познакомился.

Лариса Николаевна развернула свой "Москвич" и довезла его до дома, от которого открывалась великолепная панорама Морского проспекта, уходящего к Обскому морю. Своими могучими соснами, стоящими почти у самой воды, это место напомнило Павлову о Рижском взморье.

— Лепота! — воскликнул Павлов, когда вышел из машины и огляделся. Лариса Николаевна тоже вышла из машины, но, судя по отразившейся на ее лице глубокой печали, восторга его не разделяла.

— В этом доме я провела самые счастливые годы своей жизни. Целые семь лет! Отсюда мои родители отправились в свою последнюю экспедицию, — сказала она и на глаза ее накатились слезы.

Павлов от своей бабки Антонины Степановны, которую не без основания считал образцом всех добродетелей, знал о трагедии, случившейся с родителями Ларисы Николаевны, наверное, даже больше, чем знала она сама. Не было никакой экспедиции, утвержденной научными планами, согласно которым ее отец и мать — талантливые ученые-биологи — отправились на вертолете в один из самых удаленных районов Якутии и не вернулись. Они полетели туда вместе с министром здравоохранения Якутской АССР, на пару дней, чтобы навестить своих институтских товарищей и вместе с ними встретить новый 1969 год. В условиях внезапно ухудшившейся погоды опытные пилоты не справились с управлением, и вертолет врезался в сопку. Такие аварии в нашей стране и сейчас не редкость, но тогда об этом было не принято делать никаких публичных официальных сообщений.

Он также был в курсе того, что с 14-летнего возраста и до совершеннолетия Татьяна Ивановна Добронравова являлась официальным опекуном Ларисы Николаевны, и даже прописала ее в элитном коттедже, в котором проживала сама. После этого квартира ее родителей отошла к горисполкому. После замужества Лариса Николаевна переехала жить в квартиру своего мужа на улице Жемчужной, кстати, в том же доме, в котором проживал Сергей Сергеевич Мерцалов. Был ее брак счастливым, или нет, — об этом Павлов не знал, но очень надеялся на то, что Татьяна Ивановна Добронравова не ошиблась, одобрив выбор своей любимой внучки.

— Извини, Лариса, — начал оправдываться Павлов, но она сама взяла себя в руки и понемногу успокоилась.

Подъехав к двухэтажному коттеджу Татьяны Ивановны Добронравовой, они увидели автобус "ПАЗ" и людей, которые выносили из него какие-то корзины, коробки и ящики. Возле открытых ворот с ученической тетрадкой в руках стояла статная пожилая женщина и что-то выговаривала маленького роста лысому мужичку в дымчатых очках, модном джинсовом костюме и в кроссовках Adidas.

— Как хорошо, что вы приехали, Лариса Николаевна! — обрадовалась статная женщина, когда внучка Т.И. Добронравовой вышла из машины и подошла к ней.

Павлов тоже вышел из машины, полагая, что, возможно, чем-то может быть полезен, например, донести что-нибудь тяжелое или оказать моральную поддержку. Сцена, которую он наблюдал, была ему знакома и не очень приятна. В те времена это называлось "получение продовольственного заказа" — набора продуктов, которых, днем с огнем не сыскать в торговой сети: мясные и рыбные деликатесы, растворимый кофе, наборы шоколадных конфет и т. д. Причем, по мере совершенствования развитого социализма, дефицитных продовольственных товаров становилось все больше, хотя их цены не менялись, что давало дополнительные выгоды для тех, кто был прикреплен к соответствующим столам заказов: партийная и хозяйственная номенклатура, высший дипломатический и офицерский корпус, действительные члены и членкоры академий наук, заслуженные спортсмены и деятели культуры.

— Опять недобор, Лариса Николаевна, — пожаловалась статная пожилая женщина, которая, как догадался Павлов, вела домашнее хозяйство Татьяны Ивановны.

Увидев Ларису Николаевну в сопровождении бравого кавалера в приличном костюме и при галстуке, ответственный работник спецраспределителя засуетился:

— Не беспокойтесь, Глафира Ивановна, будет вам копченый омуль, — пообещал он и приказал своим подчиненным вынести из автобуса картонную коробку с омулем.