Николай Симонов - Миллениум

— Ничего, ничего. Еще не утро. Они нас музыкой, а мы их в танцах запросто переплюнем! — подумали старейшины родов и, не сговариваясь, послали гонцов в свои приюты за самыми лучшими танцовщицами.

Но, увы, как орландки не старались, превзойти гостей в танцевальном мастерстве им также не удалось; разве что Сара Гудвин — младшая жена охотника Романа из рода Красной Лошади — своим танцем Антилопы доказала, что может на равных состязаться с профессионально обученными наложницами гарема их высочества Тезей-хана.

Шумное веселье продолжалось до самого утра. Несколько раз жених и невеста выходили за ворота резиденции, чтобы принять поздравления и скромные подарки от орландов, которые не относились к числу "уважаемых людей", то есть представителей родоплеменной знати.

Среди тех, кто пришел поздравить Ириску и пожелать ей счастья в супружеской жизни, была Нара, а вместе с ней, как он догадался, ее дочь и его бывшая жена Березка. За прошедшие четыре года Березка повзрослела и похорошела, но голова ее была повязана черным платком, и это означало, что у нее — траур.

Вернувшись к праздничному столу, Павлов сразу поинтересовался у Ириски насчет Березки: кто она такая, из какого рода и по кому справляет траур. Ириска, уже привыкнув к тому, что может общаться с ним без переводчика, объяснила ему, что молодая женщина в черном платке — вдова великого охотника и воина Тибула Храброго из рода Белохвостого Оленя, и что она дала клятву до конца своих дней хранить верность своему покойному мужу. Когда Павлов услышал ее слова, то сразу расчувствовался и твердо решил при случае отправить своим бывшим сородичам богатые подарки.

Рано утром молодожены и гости отправились из резиденции Верховного вождя в подворье Кочубея. Важным моментом являлся выход Ириски из отчего дома, — она должна была всячески изображать, что этому противится, и ее уводят силой. Однако, судя по тому, как Ириска себя вела, все видели, что она несказанно рада тому, что следует за своим новым мужем.

На подворье Кочубея молодожены и их свита до полудня отдыхали, пообедали и затем в назначенное Гонорием время вышли на Главный причал, где собрались и готовились к отплытию на своих лодках на традиционную летнюю ярмарку торговые представители всех орландских родов со своими семьями. Гребцов в каждой лодке было 7 или 8 человек, каждый отвечал за свое весло. Длина весел была разная: носовые короче, за ними сидели женщины; бортовые — длиннее, и на них сидели самые крепкие мужчины.

По просьбе тестя Павлов принял на борт "Эсмеральды" трех его жен с детьми и большое количество товара (в основном — мешки с солью). Туда же погрузили и приданое невесты, включая трех служанок-рабынь: одна — молодая, две другие — среднего возраста. Вообще-то рабство у колонистов было отменено, но Павлов надеялся на то, что Народное собрание разрешит ему, в порядке исключения, содержать небольшой штат прислуги, как это принято в домах знатных людей у всех соседних племен.

Получив со всех лодок подтверждение полной готовности, Гонорий протрубил в рог, и живописная кавалькада отчалила в направлении фактории. По причине встречного ветра галера шла на весельном ходу, стараясь не отставать от ладьи Верховного вождя. Недолго постояв на капитанском мостике, Павлов пообщался с родственниками Гонория и оленеводом Бильдыевым, выпил с ними за компанию кружку пива и отправился в свою каюту, где его с нетерпением ожидала Ириска. Она уже успела переодеться в домашний халат, взбила перину и застелила ее тонкими льняными простынями. Павлов похвалил ее за расторопность, и они продолжили знакомство друг с другом посредством нежных слов, ласк и поцелуев.

У причала орландского подворья Ириска сошла на берег, чтобы лично проследить за тем, как идут приготовления к продолжению свадебных торжеств. Теперь она считалась замужней женщиной, причем, не десятой женой какого-нибудь захудалого князька, а законной супругой настоящего королевича, и ее голос в семейном совете приобрел весомое значение. Она даже внешне преобразилась: высоко подняла голову, вела себя гордо, чуть ли не надменно.

Павлов остался на галере с тремя вахтенными. Остальных членов экипажа он отпустил на берег в гости к своим новым друзьям из племени орландов, наказав вернуться назад не позднее, чем через час после восхода солнца. Девушки из музыкально-танцевального ансамбля устроились на ночлег в своем шатре на верхней палубе.

Узнав от распорядителя ярмарки именитого купца Никанора из Ротона о прибытии галеры "королевича джурджени и орландской принцессы", к нему вскоре пожаловали Толемей-хан и Марина. Они вместе с пятнадцатью колонистами прибыли на ярмарку несколько часов назад на плоскодонной купеческой ладье. Павлов рассказал Марине и Толемей-хану о своем визите на Красные Камни. Не забыл он упомянуть и про то, как шаманка Айдан превратила Алексхана в Алексию, и попросил Толемей-хана при случае произвести ее осмотр и сделать квалифицированное медицинское заключение. Марина и Толемей-хан, в свою очередь, доложили ему о том, какие товары они привезли на ярмарку и по какой цене они рассчитывают их реализовать.

Было уже довольно поздно, когда на галеру в сопровождении дяди Капуцина и двух слуг с горящими факелами неожиданно вернулась Ириска. Толемей-хан к тому времени уже отправился спать на нижнюю палубу. Увидев в каюте Марину, готовящуюся ко сну, орландка растерялась, не зная, как себя вести. Вопреки опасениям Павлова, Марина сделала все правильно: поздравила Ириску с замужеством, расцеловала, подарила золотую брошь и заверила в том, что мечтает стать ее лучшей подругой.

— Значит, мы будем спать втроем? — спросила ревнивая Ириска, когда Павлов перевел ей слова Марины.

— Нет, ночью ты всегда будешь спать только с ним, а я уж днем как-нибудь к нему приласкаюсь, — пообещала ей Марина и попросила у Господина, то есть Павлова, разрешения устроиться на ночлег в шатре вместе с бывшими наложницами гарема.

Павлов не возражал, и на этом инцидент был исчерпан.

………………………………………………………………………………………………………

Рано утром, через час после восхода солнца, галера Павлова на веслах вошла в реку Елена и пришвартовалась у выделенного ей распорядителем ярмарки длинного бревенчатого причала, предназначенного для стоянки килевых судов. Это было совсем неподалеку от того места, где разбили лагерь прибывшие на ярмарку колонисты, которые свою плоскодонную ладью вытащили на берег. Рядом с колонистами по соседству расположились соплеменники Бильдыева, которые уже подсчитали свои барыши и веселились. Небольшое стадо северных оленей из семидесяти голов, которое они пригнали на ярмарку, в один день было раскуплено торговыми представителями местных племен и купцами, отощавшими в дороге от рыбной диеты.