Николай Симонов - Миллениум

С криком: "Победа! Полная победа!" — Урсула, пробежав по сходням, бросилась к нему шею. Из ее дальнейших объяснений Павлов понял, что отряд противника, выйдя к фактории со стороны соснового бора на Журавлиную поляну, разоружился, и его командир просит господина Тезей-хана принять полную и безоговорочную капитуляцию. Это, конечно, могла быть и военная хитрость, поэтому он приказал своим людям облачиться в тяжелые доспехи и быть готовыми к сражению копьями и мечами.

На галере остались капитан Тарас с тремя вахтенными матросами, умевшими стрелять из пушки, и четверо легкораненых. Когда его бойцы в количестве сорока человек сошли на причал и построились, он повел их на Журавлиную поляну.

Отряд Центуриона в количестве двадцати бойцов поджидал его неподалеку от орландского подворья. Получалось, что 60 человек должны были принять капитуляцию у противника, обладающего пятикратным превосходством. Что-то в этой арифметике явно не сходилось. Это понимала и Сансара, которая заявила ему о том, что в намерение противника сдаться в плен не очень-то верит и сразу же изложила ему свой план отхода на заранее укрепленные позиции. Подбежали, запыхавшиеся, Агафья и Ольга и доложили им о том, что джурджени снимают с себя доспехи и оружие и под присмотром Старой Доси складывают все это на большой стол, за которым вчерашним днем пировали вожди местных племен.

Скрытно понаблюдав за противником и убедившись в том, что он действительно разоружается, Павлов решил рискнуть. В сопровождении четырех своих бойцов, прикрывавших его прямоугольными гоплитскими щитами, он вышел из-за деревьев и встал на виду. Незаметно к ним подползли два арбалетчика и заняли позицию "единственного выстрела". Его заметили, и тут же навстречу ему из толпы разоружившихся солдат вышел высокий худощавый мужчина в камуфляжном комбинезоне. Павлов опознал майора Багирхана — начальника армейского спецназа. С этим офицером он, как говорится, "не один год хлебал щи из одного котелка".

Отдав честь, бывший боевой соратник доложил ему о том, что, согласно приказу вельможного советника императора г-на полковника Астрахана, он принял на себя командование всеми военными и гражданскими подразделениями Северной экспедиции и просит их высочество Тезей-хана гарантировать им жизнь и способствовать возвращению на родину.

— Где Астрахан? — спросил его Павлов, для острастки направив на майора незаряженный пистолет Виктора Дорохова.

— После отдачи приказа их превосходительство скрылись в неизвестном направлении, — сказал Багирхан, заметно при виде пистолета побледнев.

— Знал ли Астрахан о том, что его гарнизон в купеческом поселении уничтожен? — задал Павлов вопрос, ответ на который должен был в действиях Астрахана очень многое прояснить.

— О судьбе гарнизона нам стало известно на второй час после восхода солнца. Но это уже не важно. Мы поняли, что потерпели поражение, еще раньше, когда узнали о гибели "Стрижа" и "Ласточки", — печальным голосом произнес Багирхан.

Удовлетворившись ответом, Павлов приказал начальнику армейского спецназа построить всех своих людей, за исключением больных и раненых, и ждать его дальнейших указаний. Затем он подал Сансаре условный знак, и воительницы, выйдя из-за деревьев, построились за его спиной. Его люди, в свою очередь, рассредоточились, и, скрываясь за деревьями, начали обмениваться известным спецназовцам сигналами, с целью сбить противника с толку и создать видимость значительности своего присутствия: как минимум, в три раза больше, чем на самом деле.

Наступал решающий момент принятия капитуляции. Павлов сделал знак Старой Досе и, когда она к нему подошла, попросил коротко рассказать ему о том, как ей удалось одной привести за собой такую уйму солдат.

Старая Дося, волнуясь, сообщила ему, что его письмо ей все же пришлось передать Астрахану непосредственно, то есть из рук в руки, так как человек, с которым он только что разговаривал, захватил ее в плен. Агафье и Ольге удалось скрыться. После того, как Астрахан, к которому ее доставили, прочитал письмо, то сразу велел ее развязать. При отсутствии переводчика они общались языком мимики и жестов.

Старой Досе даже пришлось выцарапать на вощеной доске символ Высочайшего Храма Одина, то есть знак "розы ветров". Она сделала это в ответ на просьбу "начальника джурджени" рассказать о том, каким богам поклоняются орланды, и кто из них самый главный. Увидев ее рисунок, Астрахан, по ее словам, схватился за голову, куда-то отошел, долго не возвращался, а затем, когда пришел, принес золотую цепь с серебряной пятиконечной звездой и попросил передать эту вещь господину Тезей-хану. Она обещала ему выполнить его просьбу и тут же вынула из-за пазухи и протянула Павлову "Орден Серебряной Звезды" — награду, которой Астрахан удостоился за мужество и отвагу, проявленную в сражении у Змеиной горы.

Тем временем люди Багирхана построились. Кроме бойцов армейского спецназа, в одном строю оказались солдаты-гоплиты 4-го батальона 2-го гвардейского полка и члены экипажа "Ласточки", всего — 350 человек. После короткой, но очень эмоциональной речи Павлов объявил их демилитаризованными солдатами и велел им возвращаться к своим семьям, следуя вдоль берега реки Елена, и далее до озера Тулук. С собой он разрешил им взять свои личные вещи и поясные ножи. Он просил их убираться восвояси как можно быстрее, пока воинственные туземцы не оторвали им головы, чтобы засушить их и оставить себе на память в качестве сувениров. О судьбе своих раненых товарищей он просил не беспокоиться, разрешил с ними проститься и сообщить каждому из них о том, что с сегодняшнего дня они становятся почетными гостями племени орландов, у которого одна с ними вера и моральные ценности.

Речь Павлова произвела на солдат и матросов очень сильное впечатление. Несколько человек, в том числе корабельный врач "Ласточки" Моисей-хан, вызвались остаться со своими ранеными товарищами, чтобы за ними ухаживать. Павлов не возражал. Багирхан желал знать, что будет с гражданскими лицами. Павлов сказал, что их судьба не в его власти, но при этом выразил надежду на то, что туземцы с ними будут обращаться хорошо.

Когда вопросы иссякли, Павлов объявил Багирхану, что у него совсем мало времени и, что, если он с демилитаризованным контингентом не уложится за полчаса, то он отдаст приказ палить по ним картечью. И надо же такому случиться, что как раз в этот момент на Журавлиную поляну въехала пушка, запряженная в упряжку из двух оленей. Упряжку вела на ремне старуха-шаманка Айдан, увешанная амулетами, а старик Бильдыев гордо восседал на колесном лафете. Зрелища, более комичного, трудно было представить, и Павлов с трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. И, кстати, он был не прав, так как старик Бильдыев сумел, как заправский канонир, затравить пушку порохом и заложить в ствол заряд картечи. Следом за пушкой шел его сын Нанука с зажженным фитилем. В случае неповиновения разоруженные солдаты джурджени получили бы серьезный урок.