Кейдж БЕЙКЕР - Журнал «Если» 2008 № 02

Или же в моей жизни наступила полоса невезения.

Над всеми этими вероятностями я и размышлял, пока поезд вез меня в Энн Арбор. Я встал и принялся снимать с полки старый зеленый рюкзак, хотя поезд еще не остановился. Поэтому, когда сработали тормоза, объемистый рюкзак заставил меня потерять равновесие и навалиться на женщину, разговаривающую по мобильнику. Она прищурилась, как будто я попытался украсть ее сумочку, но при этом разговор по телефону продолжался, словно ничего не произошло.

Я все еще извинялся, когда мы вошли в здание вокзала, но нас отвлек некий человечек, который подергал меня за рукав и робко спросил:

– Вы, случайно, не Игорь?

Еще раз подняв руку в попытке привлечь внимание женщины, которая направилась к туалету, продолжая болтать по телефону, я признал тщетность своих усилий и повернулся к человечку. Рюкзак при этом соскользнул с плеча и шмякнулся на пол с таким звуком, словно таил в себе расчлененный труп, а не дешевую одежду и туалетные принадлежности.

– Да, – отозвался я, протягивая свободную руку, – а вы кто?

– Я доктор Штейн, из института.

Что ж, это меня впечатлило. Сам директор приехал на станцию, чтобы меня встретить. Многообещающее начало. И мое первое впечатление о нем тоже оказалось хорошим. Может, коричневая клетчатая рубашка не очень сочеталась с широкими брюками, но выглядел он приветливо. Более того, сам не знаю почему, но у меня сразу же возникло ощущение, что он гений.

– Зовите меня Фрэнк, – продолжил он, пожимая мою руку. – Вам помочь с багажом?

Я заподозрил, что рюкзак весит вдвое больше Фрэнка, поэтому сам отнес его к сверкающему универсалу «форд» модели 1972 года. Директор сел за руль, и мы тронулись.

Сперва мы посплетничали о Рике. Очевидно, они познакомились в аспирантуре и с тех пор почти не поддерживали отношения. Например, он не знал, что Рик женился на знаменитой специалистке в области теории чисел Лизе Рохан или что он неудачно покатался на водных лыжах и почти год просидел в инвалидном кресле.

И еще мы поговорили о моем имени – Игорь Стравинский. Все мои знакомые рано или поздно об этом спрашивают. Я начал обычную свою речь о том, что знаменитый композитор был моим дальним родственником, и родители, обожающие музыку, решили: назвать меня в его честь будет хорошей идеей.

Но тут я заметил дорожный знак с надписью, что мы въезжаем в город Ипсиланти, штат Мичиган, и начал задавать более уместные вопросы.

– Так вы меня сперва отвезете на квартиру? И я буду жить в Ипси-ланти, а ездить в…

– Нет-нет, – радостно возразил он. – Ты будешь жить со мной в институте, который находится в Ипси. – Затем, увидев, что я немного запутался в географии, добавил: – Пусть тебя это не смущает, парень. Ты знаешь, что Мичиганский научно-исследовательский институт находится не в Беркли, а в Окленде?

Немного успокоенный, я продолжил расспросы:

– Знаете, я пробовал читать кое-какие материалы по квантовой химии. Была там одна прикольная статейка, в которой авторы пытались предсказать цвет золота сугубо математическими методами. Самое забавное: из-за того, что ядро золота такое тяжелое, расчеты получались неверными, пока они не добавили кое-какие квантовые поправки… Это я еще как-то понял. Но если честно, в подробности я совершенно не врубился. Я не понимаю ни уравнения Шрёдингера, ни все эти теории о частицах. Насколько глубоко мне придется копать?

– Частицы? Не волнуйся, тебе они не понадобятся. С химией я могу справиться и сам. Ты будешь моим «наемным стрелком». Займись проблемами Римана–Гильберта, которые будут появляться в ходе работы.

– Да нет здесь никаких проблем Римана–Гильберта! Жаль, потому что тогда я бы хоть что-то понял. Так вы можете объяснить, как…

– Я же сказал, Игорь, на этот счет не беспокойся!

Наконец я задал вопрос, на который рассчитывал услышать простой ответ:

– А здесь живут все сотрудники института или только вы и я?

– Да, – ответил он, и возле его правого глаза появились морщинки. Возможно, они появились и возле левого, но я сидел справа и не мог этого увидеть.

– Извините, наверное, вы меня не расслышали. Я спросил: только мы с вами живем в институте или там живут все сотрудники?

– Я тебя услышал. А теперь докажи, что ты настолько умный, как мне говорил Рик. Объясни, почему я просто сказал: да.

Я быстро догадался, каков правильный ответ, но из-за потрясения промедлил, и Фрэнк принялся напевать себе под нос раздражающую музыку из последнего куплета «Опасности» Майкла Джексона. Он откровенно наслаждался ситуацией.

– Ладно, – зло процедил я. – Я все понял! Никакой это не институт, если в нем будем работать только вы и я.

– Зато ситуация гораздо лучше, чем на прошлой неделе. Количество сотрудников увеличилось вдвое! Неплохо, а? И все время становится лучше… Ага! Вот мы и приехали.

В последние минуты разговора я не обращал особого внимания на то, куда мы едем, и теперь с удивлением отметил, что мы оказались в жилом районе, явно знавшем лучшие времена. Дома большие, украшенные причудливыми деревянными финтифлюшками, с неплохо сохранившейся деревянной обшивкой, но все они серьезно нуждались в покраске, а трава, пробивающаяся из множества трещин, делала тротуар перед ними почти невидимым.

Дом, перед которым мы остановились, выглядел получше остальных, а сорняки перед входом даже были скошены, открывая ступеньки. Вероятно, за последние десять лет здание хотя бы раз красили. Возле ступенек крыльца виднелась табличка с надписью золотыми буквами на черном фоне: «Математический анализ/квантовая химия». И все это отлично подтверждало мою теорию насчет улыбок Рика.

Моя область математической специализации – решение проблем Римана–Гильберта. Мне нравится представлять себя укротителем диких животных, но вместо того, чтобы заставлять львов прыгать через обруч, я предлагаю функциям с комплексными переменными прыгать на сфере Римана. Студенты, изучающие алгебру, привыкли видеть благовоспитанные функции: непрерывные и везде дифференцируемые. Но во многих приложениях нужны не только функции с разрывностью – а вам еще надо заставить их прыгать весьма специфическим образом в заранее предписанные места.

Суть в том, что бывает очень трудно заставить функции плясать так, как вам нужно, особенно когда движения этого танца становятся причудливыми. Если пользоваться методами, которые известны большинству математиков, то задача выглядит почти невозможной. Но мне повезло: Рик знает новейший математический приемчик – набор инструментов под названием «нестандартный анализ», который выдает числа бесконечно меньшие и бесконечно большие, чем обычные методы. Как выяснилось, их можно использовать как приманку, чтобы уговорить функции делать то, что нам нужно. Трудиться все равно приходится много, но это работа достаточно простая и гораздо менее опасная, чем укрощение львов!