П Капица - Остров Панданго

- Да, я был ранен... течением занесло далеко вниз. Но вас, кажется, всех переловили?

- Не всех... мне удалось уйти. Я стал нелегальным. Марион не верила в твою смерть и со мной не хотела разговаривать. Вздорная она у тебя.

- Да-а, ты ей чего-то был не по вкусу! - согласился Мануэль, вспомнив, как жена уговаривала его больше не связываться с Альварецем. "Рябой иным стал, - убеждала она. - Смотреть в глаза не может и лебезит, словно слизняк. Я не хочу, чтобы он знал твое новое имя. Такие предают. Будь для него погибшим". Чудачка Марион! Ведь это каторга, побои и тюрьма сделали Алонзо не похожим на себя. Он пострадал больше других, в двадцать восемь лет похож на старика.

- Я всегда был неприятен женщинам; лицо словно гвоздем поковыряно, уныло глядя в сторону, продолжал говорить Альварец. - Им больше здоровые и красивые нравятся. Впрочем, нечего больше об этом, нам осталась лишь медленная смерть под пальмами.

Мануэль понял, что друг детства впал в уныние и видит все в мрачном свете. А ведь когда-то он был самым изобретательным сорванцом. Сколько чужих садов пострадало от их налетов! А мечты юности? Разве о таком конце они думали? И Мануэль, жалея Альвареца, шепнул:

- Не унывай: мы, кажется, скоро покинем этот остров.

Но школьный друг, ни во что не веря, безнадежно махнул рукой.

- Какой-нибудь провокатор или шпион подыскивает простаков, - сказал он. - Ты отлично понимаешь, что спастись отсюда невозможно.

- Прежде и мне так казалось, - сознался Мануэль. - Но, слава богу, нашелся человек, который вправил мозги. Не сомневайся, а главное - не отчаивайся. Собери свои нервы в кулак. Сердце разрывается, когда видишь тебя в таком состоянии. Поверь, мы скоро будем свободны.

Он не заметил, как дрогнули кончики пальцев у собеседника и глаза еще больше потемнели. Альварец оглянулся и приглушенным голосом спросил:

- Так это не шутка, Мануэль? Сумели наладить дело с охраной, да? Ты не забудешь меня?

- Алонзо, возьми себя в руки! Ну, как я забуду о товарище? Разве ты бы покинул меня в беде?

- Никогда! - клятвенно заверил Альварец. - Разве можно изменить дружбе юности? Мы же четверть века знаем друг друга. Значит, это побег? А чем я могу помочь? Оружие у вас есть?

За деревьями послышался какой-то неясный шум. Мануэль жестом остановил его.

- Ничего не нужно... пока я не скажу. Не беспокойся, ты будешь предупрежден. Сюда идут.

Альварец вновь оглянулся и, заметив показавшихся на дороге стражников, поспешно юркнул за куст терновника.

По дороге от первого поста шли конвоиры-автоматчики и с бранью подталкивали связанного парня, одетого в мундир летчика. Шествие замыкал стражник Лиловый и майор Чинч. У начальника из-под тропического шлема на левом глазу виднелась марлевая повязка.

Приблизясь к утоптанной площадке, где обычно после ужина сидели и лежали под пальмами заключенные, Лиловый скомандовал остановиться. Майор вышел вперед.

Все лагерники моментально повскакали и вытянули руки по швам. Раскрасневшийся Чинч, скривив шею, оглядел площадку одним глазом - нет ли где не уважающих начальство - и приказал развязать пленника.

Конвоиры поспешили срезать веревки. Летчик, видимо не чувствуя затекших рук, пробовал шевелить пальцами, но они плохо подчинялись ему.

Заключенные молчаливо разглядывали новичка, доставленного с такой помпой. Судя по ссадинам и кровоподтекам, он чем-то заслужил особое отношение к себе. Это был атлетически сложенный парень. Голубой мундир со споротыми нашивками плотно облегал его мускулистый торс.

Майор Чинч откашлялся и, выставив вперед ногу, выкрикнул:

- К сведению коммунистов! Этот фрукт участвовал в подавлении мятежа, так сказать, сбрасывал напалмовые бомбы на ваших единомышленников. Разрешаю поступить с ним, как вам заблагорассудится. Наказаний не последует.

Новичок выпрямился, с презрением оглядел майора и его свиту. Потом вдруг неожиданно рассмеялся и, подмигнув Чинчу, сказал:

- А здорово я вам влепил, господин майор! За провокацию следовало бы еще добавить.

- Молчать! - заорал Чинч. Машинально поправив бинт, он вновь обратился к заключенным:

- Уголовники! Кто из вас желает получить отдых на три дня, может доложить о случайной смерти этого негодяя.

Новичок, выслушав начальника, неодобрительно покрутил головой и попросил:

- Господин майор, не могли бы вы на одну минуточку подойти поближе ко мне? Всего на минуточку!

Чинч побагровел и, дрыгая от злости укороченной ногой, рявкнул:

- Заткнуть глотку нахалу!

Лиловый ударом жилистого кулака сбил с ног летчика.

- Каков негодяй! - не мог уняться Чинч. - Жрал-жрал казенный хлеб, а как отрабатывать, - струсил! И ждать от тебя нечего. Повесить мало! Неделю отдыха тому, кто доложит мне, что он сам кинулся на электропояс.

Майор повернулся и, сильно прихрамывая, пошел в сторону. За ним, оставив на земле пленника, двинулись на почтительном расстоянии стражники.

Заключенные, не приближаясь, разглядывали новичка. Слишком необычным было его появление.

Летчик поднялся, стер с губ кровь и выругался. Небольшие черные усики придавали его лицу задорное выражение.

- Кто ты, новенький? - наконец спросил Паоло.

- Меня зовут Район Наварро. Был пилотом легиона.

- С какими песнями залетела к нам воздушная пташка? - поинтересовался Жан.

Летчик пренебрежительно оглядел его и не спеша ответил:

- Мои песенки для меня. Сам пою, сам слушаю!

- Сугубый индивидуалист, значит, - определил Паоло. - Почему доставили с таким почетом?

- Начальству виднее, - уклончиво ответил новичок.

Мануэль ближе подошел к задиристому летчику.

- Мы бы хотели знать, - за что вы попали сюда? - сказал он.

- Умнеть начал. Вот и прислали... для завершения образования.

- Уж не ты ли майору глаз подбил? - поинтересовался Жан.

- Пустяки! Один раз только стукнул, больше не дали!

Новичок сказал это так просто, что никто не выразил сомнений. Паоло даже присвистнул. Зная нрав Чинча, было удивительно, что летчика не прикончили сразу.

- Чем же он не по вкусу тебе? - спросил Жан.

- Не один он, многие. По глупости я подписал контракт с Воздушным легионом. Работа по специальности: - полеты на старых американских калошах, занятие для начинающих самоубийц.

Паоло и Паблито понимающе закивали головами, а новичок продолжал:

- В легионе вздумали отправить нас с напалмовыми бомбами против взбунтовавшихся парней. Я отказался. "Не интересуюсь, мол, политикой". Меня в трибунал! "Ты коммунист?" Ну, какой же я коммунист? Мне даже смешно стало. Я просто человек, не желающий стать убийцей. А они твердят: "Коммунист!" Ну, я тут сгоряча и закатил одному. А ваш майор за другое получил. Он мне предложил подружиться с коммунистами. Они будто ко мне должны хорошо отнестись.