Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение

— Погодите-ка, — сказал я. — Вы ведь не знаете, что они сделали. Я не стал бы произносить слово «невозможно».

— Человек Воды, — прохрипела Норита, — если это произойдет, все мы просто умрем, причем одновременно. На этот случай нам не приходится строить планы. Необходимо придумать, что делать в менее критических ситуациях.

Наступила неловкая тишина.

— Что можем сделать мы, художники? — спросила Белая Гора.

— Прерывать проект нет причины, хотя, полагаю, вы предпочтете работать под куполами. У нас не тесно. Имеет ли кто-нибудь из вас образование в области астрофизики или других наук, связанных со звездной эволюцией? — Оказалось, что никто не имеет. — Тем не менее у вас могут возникнуть идеи, полезные для наших специалистов. Мы будем держать вас в курсе событий.

Большинство художников остановились в «Амазонии» — там было удобно, не говоря уже о том, что не приходилось подвергаться чистке. Четверо — Денли ом-Корд, композитор с Лаксора, Ло и мы с Белой Горой — вернулись в дом у выхода. Чтобы не ходить по полуденной жаре, мы могли бы воспользоваться туннелем, но Денли не видела моря, к тому же теперь нам всем хотелось еще раз взглянуть на солнце. В новом свете, так сказать.

Белая Гора и Денли отправились купаться, а мы с Ло лениво прогуливались среди развалин. Мы уже знали, что город рушился методично, в горькой решимости не оставить врагу ничего ценного. И я, и Ло, разумеется, искали материалы для своих работ. Спустя какое-то время мы уселись в горячей тени, жалея, что не захватили воды.

Об этом и говорили, и еще — об искусстве. Не о том, что Солнце умирает, и не о том, что мы сами умрем через несколько десятков лет. Сквозь шум грязного прибоя до нас донесся женский смех. В нем была истерическая нотка.

— Ты с ней сексом занимался? — спросил между делом Ло.

— Что за вопрос! Нет.

Он подергал себя за губу, глядя в сторону моря.

— Не люблю обиняков. Мне кажется, ты ее хочешь — такие взгляды бросаешь… А она с тобой очень мила, и, в конце концов, она с Селедении… У меня чисто академический интерес, конечно.

— А ты сам когда-нибудь?.. То есть — раньше?

— Конечно. В детстве.

Не было сомнений, что он имеет в виду.

— С практикой секс становится интереснее.

— Да, вероятно. Хотя на Селедении к нему относятся, как… как к разговору.

Он использовал селеденианское слово, означавшее половые отношения.

— Белая Гора довольно сложная натура, — сказал я. — Она не связана вольностями своей культуры.

Смеющиеся купальщицы выбежали из воды, обнимая друг друга за талии. Контраст был интересный: роста в Делми почти как во мне и женственности примерно столько же. Увидев нас, они замахали руками в направлении тропы, вившейся между развалинами. Мы поднялись и пошли туда.

— Наверное, я не понимаю твоей сдержанности, — сказал Ло. — Это из-за культурных особенностей? Или из-за возраста?

— Возраст тут ни при чем. Видимо, наша культура поощряет самоконтроль.

Он засмеялся:

— Не то слово! —

— Не могу назвать себя рабом петросианских норм приличия. Дома в нескольких государствах мои произведения запрещены законом.

— И ты этим гордишься.

Я пожал плечами:

— Мне-то что. Им же хуже.

Мы двинулись вслед за женщинами по тропе. Контраст стал еще забавнее: передняя пара — ловкая и нагая, если не считать тонкого слоя сохнущей глины, вторая — неуклюжая, в почти монашеских одеяниях. Когда мы с Ло ступили под прохладную сень убежища и на миг ослепли после яркого солнца, они уже принимали душ.

Мы сделали прохладные напитки и, окатившись водой, присоединились к ним в общей ванне. Анатомически Ло не отличался от мужчины. Меня это почему-то раздражало. Наверное, неприятно постоянно видеть напоминание о том, чего лишился. Впрочем, Ло скорее всего обвинил бы меня в узколобом подходе к мочеиспусканию.

У меня в бокале плескались гуаявовый сок и рон — ни того, ни другого на Петросе не было. Чуть приторно, но все же вкусно. Алкоголь развязал нам языки.

Денли смотрела на меня своими бездонными черными глазами.

— Ты ведь богат, Человек Воды. Тебе хватит денег, чтобы улететь?

— Нет. Вот если бы взял с собой все, что имею, то, может, хватило бы.

— Некоторые всё всегда с собой возят, — заметила Белая Гора. — Я, например.

— Я бы тоже так делал, — сказал Ло, — будь я с Селедении. Никого не хочу обидеть.

— Колеса-то вращаются, — кивнула она. — Пока я вернусь, сменится пять-шесть правительств… Пока вернулась бы.

Мы долго молчали.

— В голове не укладывается, — произнесла наконец Белая Гора спокойным тоном. — Мы здесь умрем?

— Мы бы и так умерли где-нибудь, — ответила Денли. — Хотя, может, не так скоро.

— И не на Земле, — добавил Ло. — Она похожа на эскиз ада. — Денли не поняла, и он объяснил: — Ад — это куда попадают после смерти христиане, если плохо себя вели.

— Они что, отсылают тела умерших на Землю?

Нам удалось удержаться от улыбок. Вообще-то большинство моих соотечественников знали о Земле едва ли не меньше, чем она. Селедения и Лаксор — относительно бедные планеты, зато могут похвастаться гораздо более долгой историей, чем Петрос, и сохранили довольно тесные связи с метрополией. С Родиной, как они ее называют. Ха. Родиться тут — все равно что в печи раскаленной.

Безмолвным соглашением мы постановили, что больше не станем сегодня упоминать о смерти. Когда встречаются художники, они обычно с энтузиазмом обсуждают материалы и инструменты, в общем, свое ремесло. Мы говорили о техниках, которые применяли у себя дома, о том, что сумели привезти с собой, об импровизациях, которые можно создать, пользуясь земными предметами. Вероятно, критики болтают об искусстве; а вот художники — о кистях. К нам в гости зашли трое — два скульптора и метеодизайнер. Все мы набились в просторную светлую студию и принялись работать. Мы с Белой Горой нашли уголь и стали рисовать друг друга.

Когда мы сравнивали наброски, она тихо спросила:

— Ты крепко спишь?

— Могу и проснуться. А что?

— Хочу посмотреть на развалины при звездном свете. Луна заходит около трех. Я подумала, что мы можем вдвоем понаблюдать ее закат.

К ужину к нам присоединились еще двое художников. Трапеза прошла в обстановке натужного веселья. Было выпито много рона. Белая Гора предостерегала меня от чрезмерных возлияний. У них на Селедении есть такой же напиток, его называют ромом, и он имеет репутацию легко пьющегося, но ударяющего в голову с непредсказуемыми последствиями. А у нас на Петросе легального производства спиртного не существует.

После двух стаканов, когда остальные запели каждый на своем языке, я ушел и лег, но когда Белая Гора коснулась моего плеча, дрему как рукой сняло. Из ванной еще слышались чьи-то голоса. Мы тихо выскользнули из дома.