Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома

— Уверен, что ты бы выиграл это пари.

— Слишком уж много в нем профессионализма, — Старый Харви внимательно посмотрел на один из экранов и добавил: — А вот и он, там, где я и ожидал.

Экран показывал чужака, ползущего под прикрытием кустарника, чтобы сверху бросить взгляд на долину.

— Он вооружен? — спросил Хельстром.

— Судя по показаниям наших датчиков, нет. Думаю, у него есть фонарик и карманный ножик в дополнение к биноклю. Взгляни-ка: на гребне есть муравьи, и они ему досаждают. Видишь, он стряхивает их с руки.

— Муравьи? Когда в последний раз мы чистили этот район?

— Да уж месяц прошел, наверное. Уточнить?

— Не стоит. Просто отметь, что туда можно отправить на прочесывание небольшую бригаду. Нам нужно несколько роев для только что созданных секций гидропоники.

— Правильно, — Старый Харви кивнул и развернулся, чтобы жестами передать инструкции одному из своих помощников. Потом он вновь повернулся к Хельстрому и задумчиво произнес: — Этот Портер вел себя довольно странно. Я просмотрел всё, что он сообщил нам. По правде, сказал он совсем немного.

— Он совал нос не в свое дело, — сухо согласился Хельстром.

— Как ты думаешь, что они ищут?

— Мы чем-то привлекли внимание официального агентства, — ответил Хельстром. — Они не ищут ничего, кроме удовлетворения своей паранойи.

— Нильс, мне это не нравится, — Старый Харви пожал плечами и скривился.

— Мне тоже.

— Ты уверен, что принял правильное решение?

— Лучшего я не вижу. И первым нашим действием явится захват этой парочки. Кто-то из них должен знать больше, чем покойный мистер Портер.

— Надеюсь, что ты прав, Нильс.

Из дневника Нильса Хельстрома:

«Сегодня трое наших молодых генетиков снова побывали среди маток, что вызвало нарекания старых генетиков. Мне пришлось им еще раз объяснить, что это не важно. Нельзя подавлять сексуальный импульс ключевых работников, которым необходимо включать все умственные способности. Время от времени я сам испытываю такую потребность, и старые генетики отлично это понимают. Конечно же, они жаловались и на меня. Когда же они, наконец, поймут, что генетика ограничена жесткими рамками, обусловленными уровнем ее развития. К счастью, старые умирают. Здесь применим наш трюизм: „Старое в чаны, из чанов — новое“. За развитием каждого плода, зачатого после нынешней вылазки, будет вестись тщательное наблюдение. Рождение таланта непредсказуемо. Все мы знаем, как отчаянно нуждается Улей в новых талантах».

Мерривейлу не понравился тон Перуджи, но по телефону он мог не показывать вида и давал аргументированные ответы ровным голосом. Дзула же злился и не пытался этого скрыть. Для Мерривейла Перуджи представлял главное препятствие, мешающее повышению. Мерривейлу казалось, что он хорошо понимает своего начальника, но его задевала начальственная манера этого человека, постоянно напоминавшая о более высоком положении того в Агентстве.

Мерривейла отозвали с утреннего инструктажа, на котором определялись новые группы для отправки в Орегон. Он покинул совещание неохотно, но без промедления. Нельзя заставлять ждать Перуджи. Тот был одним из немногих, кто мог ежедневно встречаться лицом к лицу с шефом. Он, возможно, даже знает настоящее имя шефа.

На серой промокательной бумаге на столе Мерривейла лежал старинный нож в форме кавалерийской сабли. Он взял его и стал протыкать стопку промокашек острым концом; когда разговор приобретал более резкие тона, он надавливал посильней.

— Это было в начале месяца, Дзула, — произнес Мерривейл, зная, что его объяснение — пустая отговорка, — и мы не узнали с того времени ничего нового.

— Что мы знаем сейчас? — Вопрос прозвучал резко и осуждающе.

— Мы знаем, что там есть кто-то, кто не колеблясь заставляет наших людей просто исчезнуть.

— Мы и раньше знали об этом!

— Но мы недооценили степень решимости наших противников.

— Разве у нас так много людей, что мы можем просто пожертвовать ими, чтобы выяснить такие важные факты?

«Лицемер! — мысленно возмутился Мерривейл. — Никто не терял больше агентов, чем Перуджи. Именно он отдавал мне тс недвусмысленные приказы, которые стоили нам нескольких команд».

Мерривейл воткнул ножик еще глубже и поморщился, когда заметил, что на поверхности стола появилась щербинка. «Не забыть бы заменить промокашку сразу после звонка», — подумал он.

— Дзула, ни один из наших агентов не считает, что дело безопасное. Они знают, на что идут.

— Но знают ли они, кто в этот раз отправляется вместе с ними?

— Это несправедливо, — вырвалось у Мерривейла, и он подумал о скрытом смысле действий Перуджи. Чем вызвана такая резкая атака? Что происходит в верхах?

— Вы дурак, Мерривейл, — сказал Перуджи. — Вы потеряли трех опытных агентов.

— Инструкции для меня были точными, вы знаете это, — ответил Мерривейл.

— И получая их, вы делали то, что считали правильным?

— Естественно, — Мерривейл ощутил пот под воротничком и потер пальцем шею. — Мы не знали наверняка, что произошло с Портером. Вы велели мне послать его одного. Это ваши же слова.

— А когда Портер… просто исчез?

— Вы сами говорили, что у него были личные причины, чтобы исчезнуть!

— Какие еще личные причины? Послужной список Портера — один из лучших.

— Но вы же сказали, что он поссорился с женой.

— Разве? Я этого не помню.

«Итак, вот в чем дело», — подумал Мерривейл. Живот его стянулся в тугой узел боли.

— Вы же знаете, что это было ваше предложение: в качестве возможного прикрытия послать команду из двух человек, но с теми же инструкциями.

— Я ничего такого не помню, Мерривейл. Вы послали Депо и Гринелли в эту орегонскую крысиную дыру, а теперь сидите здесь со своими извинениями. Когда пропал Портер, вам следовало бы отправить официальный запрос об отпускнике, пропавшем предположительно в этом районе.

«Ага, вот как ты собираешься выкручиваться! — подумал Мерривейл. — Если дело пройдет удачно, Перуджи получит все лавры, а если нет, вина падет на меня. Ловко придумано!»

А вслух сказал:

— Думаю, именно с этого вы и начнете, когда прибудете в Орегон.

— Вы чертовски догадливы!

«Вероятно, шеф слушает нас, — подумал Мерривейл. — О Боже! Надо же было мне так влипнуть!»

— Вы уже сообщили новым командам, что я лично стану руководить операцией? — спросил Перуджи.

— Я сказал им это на совещании, с которого вы меня вызвали.

— Прекрасно. Я вылетаю самое позднее через час и встречу новые команды в Портленде.

— Я сообщу, — сказал Мерривейл с покорностью судьбе.

— И скажите им следующее: мне нужно, и это особо подчеркните, чтобы операция проводилась с предельной осторожностью. Никакой показухи, ясно? У Хельстрома влиятельные друзья, и не стоит напоминать, какая взрывоопасная штука эта экология. Хельстром сказал нужные слова нужным людям, и теперь его считают экологическим мессией. К счастью, есть и другие, те, кто понимает, что это — сумасшедший фанатик, и я не сомневаюсь в успехе. Вам все ясно?