Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома

— Ну, ребятки, все о'кей?

Джанверт только что-то пробурчал в ответ.

Улей.

Внутренний меморандум по «Проекту 40»:

«Тепловая проблема остается критической. Наша последняя модель расплавилась, прежде чем вышла на расчетный режим. Однако вторичный резонанс удалось измерить, и он оказался близок к ожидаемым величинам. Если предлагаемая новая система охлаждения окажется жизнеспособной, в течение месяца мы сможем провести первое испытание в полном объеме. Испытания, безусловно, дадут результаты, которые нельзя будет не заметить во Внешнем мире. Следует ожидать появления нового острова в Тихом океане где-то в районе Японских островов, и это как минимум».

Перуджи едва успел на последний самолет из Далласа и, крайне раздраженный, вошел в салон лайнера, подумав о предстоящем совещании с участием Мерривейла. Шеф настаивал на этой встрече, и Перуджи не видел способа от нее увильнуть. С Мерривейлом он встретился в его офисе. Маски были сброшены с самого начала.

Когда Перуджи вошел в офис, Мерривейл посмотрел на него, стараясь не менять выражения лица. В его глазах застыл испуг, и Перуджи подумал: «Он знает, что его выбрали мальчиком для битья».

Дзула уселся напротив Мерривейла в одно из кожаных кресел и указал на папку, лежащую на столе.

— Я вижу, вы просматриваете отчеты. Какие-нибудь упущения заметили?

Очевидно, Мерривейл посчитал, что такое начало ставит его в невыгодное положение, потому что сразу же попытался взять инициативу в свои руки:

— Мои отчеты точно соответствуют обстоятельствам, которым посвящены.

«Напыщенный осел!»

Перуджи отчетливо понимал, что его присутствие раздражает Мерривейла. Так было всегда. Перуджи был крупным мужчиной. Его можно было бы назвать толстяком, если бы он позволил себе набрать вес. Но он обладал мягкой зловещей грацией, всегда раздражавшей Мерривейла.

— Шеф хотел, чтобы я поинтересовался, почему вы вторым номером назначили эту козявку Джанверта, — сказал Перуджи.

— Потому что он давно уже готов к ответственности такого уровня.

— Ему нельзя доверять.

— Чепуха!

— Почему вы не могли подождать, пока я сам назначу собственного заместителя?

— Не видел смысла. Нужно было дать инструкции.

— Итак, вы совершили еще одну ошибку, — заметил Перуджи.

Его голос выражал некое высшее знание, об этом говорило упоминание шефа.

Мерривейл чувствовал, что его шансы занять более высокое положение в Агентстве уменьшились до нуля. Лицо его помрачнело.

— Почему вы лично отправляетесь в Орегон?

— Вынуждают обстоятельства, — ответил Перуджи.

— Какие обстоятельства?

— Исчезновение наших лучших людей.

Мерривейл кивнул.

— Вы хотели обсудить со мной что-то важное. Что конкретно?

— Несколько вопросов. Прежде всего, ваш меморандум говорит о неуверенности в следующем шаге. Шефу это весьма не понравилось.

Мерривейл побледнел.

— Мы… обстоятельства…

Перуджи прервал его, как будто даже не слышал слов.

— Во-вторых, нас озадачили инструкции, которые вы дали этим трем агентам. Нам кажется странным, что…

— Я следовал приказам до последней буквы! — Мерривейл ударил рукой по папке.

«История его жизни», — подумал Перуджи. Вслух же произнес:

— Ходят слухи, что Тимьене не нравилось это задание.

Мерривейл втянул носом воздух, стараясь выглядеть уверенным.

— Они всегда возражают, а затем говорят об этом за моей спиной. Слухи — это несерьезно.

— Я получил информацию, что у нее имелись существенные возражения против проведения операции. Она высказывала эти возражения?

— Да, мы разговаривали. Тимьена думала, что нам следует действовать открыто после случая с Портером. Более официально.

— Почему?

— «Просто чувство» — это ее слова. А больше ничего, — Мерривейл произнес слово «чувство» так, словно считал ее возражения простой женской слабостью.

— Значит, просто чувство, ничего существенного?

— Вот именно.

— Похоже, это чувство ее не обмануло. Вам следовало прислушаться к ней.

— У нее всегда были эти сумасшедшие чувства, — возразил Мерривейл. — Ей не нравилось работать с Карлосом, например.

— Итак, у нее были конкретные возражения. Почему она возражала против Карлоса?

— Это только предположение, но мне кажется, что когда-то он грубо домогался ее благосклонности. В любом случае, это не было пустяком, из тех, на которые в Агентстве закрывают глаза. Но мои люди знают, какую работу им поручают, и догадываются о последствиях, отсюда вытекающих.

Перуджи смотрел на него, не отрываясь.

Лицо Мерривейла напоминало открытую страницу, на которой можно прочитать его мысли: «Меня обвиняют в этих потерях. Почему меня? Я только выполнял приказы».

Прежде чем Мерривейл высказал эти мысли вслух, Перуджи сказал:

— Давление исходит сверху, и мы должны получить какие-то объяснения. Ваша роль в этом деле — особая, и спрос с вас будет особый.

Мерривейл смог представить всю картину: давление сверху, и кому-то придется стать козлом отпущения. И этого козла зовут Джозеф Мерривейл. Тот факт, что он сам многократно защищался таким же способом, не смягчал его отчаяния, когда он сам оказался в похожем положении.

— Это несправедливо, — выдохнул Мерривейл. — Это просто несправедливо.

— Мне бы хотелось, чтобы вы припомнили как можно больше подробностей из вашего последнего разговора с Тимьеной, — произнес Перуджи. — Все!

Мерривейл воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки.

— Все?

— Все!

— Очень хорошо, — мозг Мерривейла был неплохо тренирован, и он мог по памяти воспроизвести большую часть беседы. Однако на этот раз пришлось анализировать каждое слово, чтобы ненароком не навредить себе. Бессознательно во время пересказа он забыл о своем ложном английском акценте. Перуджи это позабавило.

— Итак, она отправилась искать Карлоса, — прервал его в конце концов Перуджи.

— Да, Карлос был в архиве, я полагаю, — Мерривейл вытер пот, выступивший на лбу.

— Какая жалость, что мы не можем спросить ее об этом, — заметил Перуджи.

— Я рассказал вам все! — запротестовал Мерривейл.

— О, я верю вам, — сказал Перуджи. Потом покачал головой. — Но… кое-что еще осталось. Она прочитала отчеты и…

Он пожал плечами.

— Агенты, случается, погибают при исполнении, — продолжал Мерривейл.

— Конечно, конечно, — согласился Перуджи. — Обычная вещь.

Мерривейл нахмурился, по-видимому, полагая, что все факты подгонялись так, чтобы потопить его.

— У Карлоса имелись похожие возражения? — спросил Перуджи.

— Ни единого.

Перуджи задумчиво сложил губы. «Проклятое дело! Итак, маленький клерк, наконец, попался. В конце концов, даже его легендарная осторожность не спасла его, хотя до сих пор каким-то образом помогала ему выкручиваться. И, возможно, Карлос еще жив». Но почему-то Перуджи не слишком верил в это. Первую пешку сняли с доски, затем вторую и третью. А теперь пришла очередь более сильной фигуры. Он спросил: