Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома

Дверь на шарнирах была врезана в старую задвижную дверь сарая. Когда Перуджи и Крафт приблизились, меньшая дверь открылась, и им навстречу вышел сам Хельстром. Перуджи узнал его по фотографиям из архива Агентства. Хельстром носил рубашку с высоким воротом и серые брюки. На ногах сандалии. Светлые и не слишком густые волосы казались взъерошенными, а затем второпях приглаженными руками.

— Привет, Линк, — сказал Хельстром.

— Привет, док.

Крафт подошел к Хельстрому и пожал руку. У Перуджи, державшегося позади, возникло впечатление отрепетированного действа. Словно руки пожимали абсолютно незнакомые люди.

Перуджи отошел в сторону, заняв место, откуда мог видеть дверь сарая, оставленную Хельстромом слегка приоткрытой. Сквозь щель ничего нельзя было разглядеть, кроме черноты.

Хельстрома это, казалось, позабавило. Он усмехнулся, когда Крафт представлял его Перуджи. Рука Хельстрома оказалась холодной и несколько суховатой. В этом человеке чувствовалась искусственная расслабленность, но ладони не были потными. «Он хорошо себя контролирует», — решил Дзула.

— Вас заинтересовала наша студия? — спросил Хельстром и кивнул в сторону двери, перехватив направление взгляда Перуджи.

Тот подумал: «А теперь хладнокровие начинает изменять тебе». Вслух же он произнес:

— Я никогда не видел киностудий.

— Линк передал мне по телефону, что вы ищете одного из своих служащих, который мог потеряться в этом районе, — сказал Хельстром.

— Э-э… Да, — Перуджи интересовало, почему он ничего не видит за этой приоткрытой дверью. Когда-то он бывал в Голливуде и помнил впечатление организованного беспорядка: яркие огни, девушки, камеры, суетящиеся люди, затем моменты неподвижности и тишины, когда шли съемки.

— Вы встречали в окрестностях кого-нибудь? — спросил Крафт.

— Никого, кроме моих людей, — сказал Хельстром. — Никого постороннего, во всяком случае, в последнее время. Когда эти люди предположительно пропали?

— Около недели назад, — ответил Дзула, оборачиваясь к Хельстрому.

— Совсем недавно! — воскликнул Хельстром. — Хм! А вы уверены, что они не решили продолжить отпуск где-нибудь в другом месте?

— На все сто процентов, — непоколебимо ответил Перуджи.

— Ну что ж, можете походить по окрестностям, вдруг что-нибудь обнаружите, — с иронией произнес Хельстром. — В последнее время мы были заняты съемками, но посторонних, думаю, мы бы заметили. Мы следим, чтобы никто не мог случайно помешать нашей работе. Я не думаю, что вам удастся найти какие-нибудь следы пребывания ваших людей в этом районе.

Крафт невольно расслабился. Раз, по мнению Нильса, прочесывание было проделано качественно, значит, так оно и есть.

— Да? — Перуджи сжал губы. Ему вдруг пришло в голову, что их разговор имеет много уровней. И он, и Хельстром знают об этом. Скорее всего, шериф тоже. Между фразами, которыми они обменивались, скрывалось много двусмысленностей.

Перуджи дозволялось бродить по окрестностям, но найти какую-нибудь улику ему не удастся. Посторонний не сможет незаметно попасть на ферму Хельстрома. А тот уверен, что его могущественные связи не дадут конфликту выйти на поверхность. Перуджи, со своей стороны, дал понять, что ему известны случаи исчезновения людей в непосредственной близости от Фермы. Впрочем, Хельстром и не отрицал этого, он просто указал на бессмысленность поисков. Какие же ставки пойдут в ход в этой игре?

— Шериф Крафт сказал, что вы работаете в компании, занятой изготовлением всякой пиротехники.

«Ага!» — подумал Перуджи, торжествуя.

— У нашей компании очень разнообразные интересы, мистер Хельстром. Мы также заинтересованы в металлургии, особенно в новых производственных процессах. Мы стараемся никогда не упускать новых изобретений, представляющих потенциальную ценность.

Хельстром пристально посмотрел на него.

— А вы бы не хотели осмотреть студию? Мы сейчас очень заняты, выбились из графика. — Он стал поворачиваться, но с какой-то запинкой, словно некая мысль только что осенила его:

— Да, я надеюсь, у вас нет с собой ни радио, ни чего-нибудь в этом роде. Мы используем лишь коротковолновые радиопередатчики. Другие устройства могут помешать нашей работе.

«Ах ты, сукин сын! — выругался про себя Перуджи. Он небрежно сложил руки перед собой и выключил миниатюрный наручный передатчик, мысленно добавив: — Если ты думаешь, что сможешь играть со мной в детские игры, то ошибаешься. Я отправлюсь туда и увижу больше, чем ты предполагаешь».

Хельстром заметил движение рук Перуджи и, догадываясь о причине, пытался понять значение странных слов чужака о разнообразных интересах, металлургии и новых изобретениях. Что общего это может иметь с «Проектом 40»?

Слова Тровы Хельстром:

«Что бы мы ни делали, выращивая необходимых нам специалистов, мы всегда должны включать в этот процесс людей, предпочитая их хирургическому вмешательству. Сексуальный штамм допускается только потому, что мы на практике используем природный генетический материал. Ко всему, связанному с генной хирургией и инженерией, следует подходить с удвоенной осторожностью. Во-первых, прежде всего мы — люди, и никогда не должны забывать своего животного происхождения. Кем бы мы ни были, мы не боги. И что бы ни представляла собой Вселенная, очевидно, что она основана на случайности».

— Он прекратил передачу, — сказал Джанверт, манипулируя контрольным диском своих приборов. Он сидел за занавесками внутри фургона перед приемником, стоящим на полке бывшей кухни. Потное тело Ника Майерли склонилось над ним. И на грубые черты здоровяка легла глубокая морщина озабоченности.

— Что, по вашему мнению, случилось? — спросил Майерли.

— Я думаю, он специально выключил свой передатчик.

— О, Господи! Почему?

— В последнем сообщении, — Джанверт постучал по магнитофону, подключенному к радиоприемнику, — Хельстром говорил что-то насчет того, что нежелательно приносить в студию радиооборудование.

— Рискованно отключать передатчик, — сказал Майерли.

— Я бы сделал то же самое, — возразил Джанверт. — Ему надо попасть в студию.

— Но все же…

— Да заткнись же! Кловис все еще снаружи со своим перископом?

— Да, — похоже, Майерли обиделся. Он знал, что Джанверт — заместитель Перуджи в этом деле, но его раздражало такое обращение со стороны этого недомерка.

— Узнай, что она там видит.

— У этой штуковины всего лишь двадцатикратное увеличение, к тому же дымка еще до конца не рассеялась.

— В любом случае разузнай. Скажи ей, что случилось.

— Ладно.

Домик заскрипел и сдвинулся с места, когда грузное тело Майерли исчезло за дверью.

Джанверт, приподнявший наушник с правого уха, чтобы слышать Майерли, теперь опустил его на место и, не мигая, уставился на приемник. Что хотел сказать Перуджи своей последней фразой? Металлургия? Новые изобретения?