Леонид Воронов - Разоблачение

Шварц был тронут и безмерно счастлив. Он взял сына на руки, а Игнатий обнял отца, и тесно к нему прижался.

После объяснением с сыном Шварц собственноручно накрыл стол у себя в комнате, и отправился к биофизику. Таубе лежал на своем диване и что-то читал.

— Генрих, что случилось, вы сверкаете, как неоновая реклама!

— Лев, вы мой лучший друг, а у меня сегодня праздник. Хочу пригласить вас на вечеринку по этому поводу.

— Разумеется, я принимаю ваше приглашение, но по какому поводу праздник, вы застали меня врасплох, а в ваших глазах столько радости, что мне хочется сделать вам подарок.

— Ваше присутствие и будет для меня лучшим подарком, а что за праздник, я расскажу за столом.

Озадаченному биофизику ничего не оставалось, как последовать за Шварцем. Таубе уже неплохо знал Шварца, но таким видел его впервые. Иногда они скрашивали свои беседы рюмочкой коньяка, виски или водки, но сидеть за праздничным столом им еще не приходилось.

— Лев, я хочу произнести тост, из которого вы сможете сделать вывод, достаточно ли я счастлив, на ваш взгляд, для такого торжественного события в моей личной жизни: давайте, выпьем за счастье, здоровье и высокий интеллект очень достойного человека, который сегодня стал моим сыном, за Игнатия!

— Вот оно что! Дайте мне вашу руку, дорогой Генрих, от души поздравляю вас, и с большим удовольствием поддерживаю ваш тост.

Впервые два ученых долго беседовали за столом, ни разу не обратившись к научным темам. Их беседа коснулась политики. Речь зашла о России. Шварц заговорил о личности первого президента России:. [Author ID2: at Wed Feb 22 22:57:00 2006]

— Ваш Горбачев — сказал он — весьма неординарная личность, он сумел обратить на себя внимание всех западных стран.

— Горбачев [Author ID2: at Wed Feb 22 22:55:00 2006]

— личность уникальная, в том смысле, что каждый его шаг приводил к результатам, прямо противоположным тем, которых он ожидал, ответил Таубе. — Приведу примеры: во главе своей столицы он поставил Ельцина, человека, который должен был во всем его поддерживать. Ельцин же стал группами увольнять вороватых чиновников, вопреки воле Горбачева. Тогда Горбачев обрек его на забвение, лишив Ельцина всех постов. После такой политической рекламы Ельцин впоследствии стал президентом, а Горбачев рухнул.

Горбачев так страстно хотел сохранить все республики в составе единого государства, что даже использовал силовой вариант в Грузии и в Прибалтике, в результате отделились не только эти страны, но и все республики.

Он так хотел оставить у власти коммунистическую партию, что даже решился на организацию политического переворота в стране, и тем самым помог своему главному оппозиционеру Ельцину запретить эту партию в России. Его неординарность заключается в его нерешительности в поступках и в ограниченности его ума, — подвел итог Таубе

— А что вы можете сказать о Ельцине?

— В отличие от Горбачева, этот человек достоин уважения. Он выполнил свою главную миссию, — положил конец преступному коммунистическому режиму в стране. Но у него есть свои недостатки. Он недооценил политическую элиту, и не запретил коммунистам занимать руководящие посты, что привело к торможению всех реформ. Он был восприимчив к лести, и при этом слишком доверчив, к тому же плохо разбирался в людях, что помогло скользким личностям вроде Гайдара и Черномырдина влиять на его решения. В результате его реформы, искаженные грязными руками из-за кулис привели страну к полному обнищанию, что и требовалось "черным кардиналам", стоящим за его спиной.

— Я не понимаю, зачем этим людям потребовалось доводить собственную страну до полного краха, ведь политиками руководят не эмоции.

— Все верно, Генрих. Они хотели вернуть страну назад, а самый верный путь для этого — довести народ до отчаяния, чтобы он сам просил возврата. И им это удалось. Когда Ельцина страна стала ненавидеть, он, как порядочный человек, решил уйти в отставку. Но как недальновидный человек, рекомендовал народу своего приемника. И народ его выбрал! Вы видите этот парадокс?: из многих кандидатов люди выбирают именно того, которого им рекомендует президент, которого они ненавидят!

— Но как же так, Россия великая страна, великая нация, которая пользуется авторитетом на международной арене.

— Если бы этой нации не хватало только величия, это не было бы большой бедой, но ей не хватает инициативы, самоуважения, стремления к свободе. Что касается авторитета, то его нет. Страну уважают лишь тогда, когда ее жители сыты, здоровы и счастливы. Семьдесят лет унижений сделали в этой стране из человека раба, который стремится лишь к благополучию, которого всегда был лишен. А "народ, который жертвует своей свободой ради своего благополучия, не достоин ни благополучия, ни свободы" — как сказал знаменитый француз.

Но меня огорчает другое, Путин — не глупый человек, у него есть все, что может пожелать себе честолюбивый человек в этом мире, кроме одного: он не сделал ни одного шага для того, чтобы войти в историю. Его забудут быстрее, чем забыли Горбачева. Его жалкие попытки противопоставить Россию Америке и Европе выглядят смешно. А заигрывать с исламским миром просто опасно. И эти его действия ни России, ни президенту авторитета не прибавляют. Я считаю, что планете повезло, что по воле истории на месте Америки по могуществу не оказалась такая страна как Иран, Ирак или Афганистан.

Тот факт, что Путин задавил ростки демократии в России, показывает лишь то, что в нем нет ничего великого, все тот же раб, завистливый, трусливый и мстительный.[Author ID0: at]

[Author ID1: at Wed Jan 1 17:13:00 1997]

[Author ID1: at Wed Jan 1 17:12:00 1997]

Перед отъездом Таубе сконструировал компактный генератор защитного поля с автономным питанием и сигнализацией, и расположил все это на шасси двухместной детской коляски. Теперь на прогулку мальчика можно было вывозить на ней, и за ним не тянулся кабель генератора. Это был подарок Таубе отцу и сыну.

Спустя месяц, уже в конце июля, Игнатий однажды сказал Шварцу:

— Папа, у меня режутся зубы.

— Тебе больно, сынок?

— Боль я отключил, мне щекотно.

— Как отключил?

— Я не знаю, как это происходит, я просто умею устранять ее.

Шварц раздобыл для сына резиновое кольцо, которое можно грызть деснами, а сам думал, какие еще способности проявятся у его неведомого сына.

— Папа, сегодня у тебя преобладают фиолетовые тона.

— Какие тона, о чем ты говоришь?

— Я говорю о цвете твоей оболочки.

— Ты имеешь в виду ауру?

— Да, ауру, — обрадовался Игнатий, — я вспомнил это слово. И еще я вижу цвет внутренних органов, если сосредоточусь.

— Это большая редкость среди людей. Мне бы хотелось, чтобы у тебя сохранилась эта способность. И еще я бы хотел, сынок, чтобы ты мне рассказывал о своих ощущениях, о тех, которые кажутся тебе странными или важными.