Нина Карноухова - Жестокое сердце

- Если для тебя главное разум, - еле сдержавшись и не заплакав сказал Джон, - то наши дороги разошлись, иди отсюда, а я как-нибудь стерплю, много уже стерпел.

- Ты сделаешь себе харакири, ты все хранишь в себе, поэтому и сделаешь харакири, - сказала ему Кассандра.

- Только трус это может сделать, пусть даже трус только в душе, ты боишься своей души и делаешь харакири. Я какой уже раз говорю: Презираю самоубийц!

- Джонни, ты все в себе держишь и когда-нибудь ты взорвешься и не выдержишь. Тебе нужно выплеснуть все эмоции наружу, а я помогу тебе.

- Лучше монаху исповедаться, чем тебе. Стенка больше тебя поймет, Касси, я тебе для практических целей нужен.

- Каких еще целей? Джонни... - не понимала его Кассандра, - у любви нет целей, а есть только 4 вещи: 2 сердца и 2 души, которые любят друг друга.

- Не выпендривайся, Кассандра, если ты в маске, то я ее сниму с тебя одним махом.

- Я забыла маску дома, Джон. Вот в прокуратуре, на суде, я в маске, а теперь нет. Теперь моя душа открыта перед тобой, нечего мне от тебя прятать.

- Касси, - тихо сказал Джон, - прости меня...

- За что?

- За что, что скрывал от тебя очевидное...

- Да ладно, мистер Президент, все мы не святые, - сказала Кассандра, сев рядом с Джоном.

Она сидела рядом с ним и какое-то странное ощущение тревожило ее, ей казалось, что что-то внутри рядом с сердцем завертелось, выворачивая всю ее наизнанку, и все это вырвалось наружу огненным поцелуем. Кассандра, как, впрочем, и Джон, не отдавала себе отчета ни в чем, ее душа теперь свободно распоряжалась ее телом, а этот первый огненный поцелуй вернул Кассандре ту молодость, которую она утратила 20 лет назад.

- Джонни, - сказала она огненно, - мы такие разные, я дьявол, а ты Бог, а бывает и наоборот, много всякого можно о нас сказать. Между нами была построена стена, большая стена, словно Великая Китайская, а мы ее свергли, просто взяли, толкнули и разрушили. А стена эта называлась "непониманием и недомолвкой".

Джон теперь прекрасно понимал, что Кассандра, свергшая стену между ними, никогда не предаст его, не сделает ему худо, как и он ей. Она просто хочет быть любимой и понятой и готова щедро за это заплатить. Да и Джону так необходима было эта самая любовь, что же, клин клином вышибают.

В маленьком номере отеля, записанном на имя Джона, они, две влюбленные души, были предоставлены только друг другу. Олин мог спасти другого, а другой мог спасти первого. Они были вместе, они оба наконец-то нашли, что смысл жизни - в чувстве.

Если любишь, то любишь, а не любишь, то и искать не надо свою любовь к определенному человеку многие годы, чтобы потом признаться и разойтись в слезах. Настоящая любовь - это секунда, растянутая в вечности. Да ведь это же и жизнь

16. НОВЫЕ РУБЕЖИ

Джеффри, выйдя из здания суда, сразу же направился в аэропорт, чтобы как можно быстрее улететь в Даллас подальше от склок и невзгод, от своей матери, которая оказалась такой трусихой, что не смогла искать его, а поверила в смерть младенца Тимми. Конечно, Джеффри вырос совсем не таким, каким должен был быть предполагаемый Тимми.ю и он считал, что мать показывала свою радость только ради приличия.

Аэропорт Чикаго был совершенно такой же, как и раньше, спешещие туда-сюда жертвы индустрии и нормальные люди, те же намалеванные стюардессы и кассирши и холодные смелые пилоты. Джеффри полез уже в свой бумажник, чтобы достать сумму на билет, как вдруг его с ног чуть не сбила девушка-мулатка, в отчаянии подбежавшая к кассе.

Она протянула десятидолларовую бумажку в окошко, но ей ее вернули и сказали что-то грубое.

- Бежишь от родителей? - спросил ее Джеффри.

Девушка сначала с испугом быть узнанной посмотрела на него, но поняв, что Джеффри - незнакомец, тем более, тоже от кого-то удиравший.ю она подошла к нему и кивнула головой.

- Джеффри, - представился он, - бегу от непонимающей железной мамаши.

- Ненси, - представилась девушка и промолчала.

Дж достал из бумажника 100 долларос и сказал Ненси:

- Видишь Бенджамина Франклина? Он нам улыбается. Он и доставит нас в Даллас.

Ненси посмотрела на Джеффри сначала как на богатенького, но потом осознала, что он профессиональный беглец от родителей и путешествует в одиночку не в первый раз.

- А в Далласе мы будем сидеть в кабаке и пить водку? Если так, то я лучше отправлюсь куда поближе, - показывая свое достоинство, сказала Ненси.

- У меня там дом, недвижимость, понимаешь? Садик, мебель французская, семь замков на двери. Тебя если захотят - не найдут.

И Ненси поверила Джеффри. Они взялись за руки и пошли как закадычные друзья.

Ненси бежала из дому потому, что ее отец, смертельно больной лейкемией, которому оставалось жить не больше месяца, хотел выдать свою шестнадцатилетнюю дочь замуж, чтобы она не так уж страдала по нему. Но парни, которые нравились Ненси были разобраны богатенькими девчонками, а мулатке Ненси с курчавыми волосами приходилось выбирать друга из прыщавых толстых, да к тому же тупорылых халявщиков. Ее отец подобрал ей одного такого прокуренного идиота, но Ненси ради протеста сбежала из дому.

- Ты же совсем убьешь своего отца, - сказал про эту историю Джеффри, когда они уже сидели у камина в доме-норе, - он ведь это ради тебя, Ненси

Ненси ясными глазами посмотрела на Джеффри и ответила:

- А ты своих?

- Мои - другое дело. Отец - уголовник, мать - окружной прокурор. Что я для них значу? Совершенно ничего. Отец чуть меня в тюрьму за собой не утащил, только мой адвокат, мистер Кеннеди... О, мистер Кеннеди имеет замечательный дар убеждения... так вот, мистер Кеннеди убедил отца оправдать меня. О матери же я узнал день назад, да и она раньше готова была зарыть меня, как чужого, только вот мистер Кеннеди. А вот как узнала, что я ей родня, так и запричитала: "Ах, сыночек! Ах, миленький, живи со мной!" Подхалим, да и только.

- Джеффри, она же хочет вернуть все утерянное вами. Она хочет быть любимой, она хочет вернуться в пустую нишу прошлого...

- Нет у нас прошлого, прошлое - это вчера, его вернуть нельзя, нужно нам завтра, понимаешь, Ненси, завтра, то, что будет. Сегодня - это секунда, которая после очередного восхода солнца станет вчерашним днем, а вот завтра - это вещь. Есть в жизни вчера и завтра, и есть еще свобода и Новые Рубежи, как говорил мне мистер Кеннеди.

Тут Ненси словно вспыхнула, когда услышала о новых рубежах?

- А... Я знаю, что такое "Новые Рубежи", я про них по истории работу писала. Это политика такая, начала 60-х.

- Ну вот. Какие новые рубежи посреди века? Там люди - зануды или коммунисты, или демократы, - спутать можно как двух близнецов. Везде кризис, чепуха, холодная война. Модернизация экстренно необходима, но кто придумал называть ее "новыми рубежами"? Да, впрочем, кто придумал, тому пулю в шею всадили. Из этого вывод, Ненси, - несвоевременные мысли.