Елена Рабецкая - Спецы: охота за головами

— И, что нам это даст? — он отвернулся от напарника и уставился в окно.

Пейзаж сменился и машина, выкатив на трассу, быстро заскользила вперед.

— Мы сможем получить сведения о нашем объекте, да и о владельце квартирки. Не мешало бы все-таки ее основательно проверить. Что-то все слишком гладко. Не нравится мне это.

— Ты же, сам говорил, что звонил другу в налоговую! Все по закону.

— Вот то-то и оно. Слишком все гладко. Да ладно, выясним на всякий случай. Что за квартирка, кто хозяин. К тому же, сможем узнать, кем выдан девчонке паспорт. Отправимся туда и выясним все о ее родственниках.

— Почти пять часов. Куда ты собираешься ехать?

— Ну, я все предусмотрел… нас там уже ждут.

— И сколько тебе стоило ненормированное рабочее время сотрудников? — зевая, поинтересовался Ник.

— Пока что, нисколько, я лишь упомянул, чем я занимаюсь. Легально, конечно же.

— А зачем я тебе нужен, если ты обо всем уже договорился?

— Странный вопрос, Ник.

— Зачем мне нужно их головы промывать? Может, обойдемся уклончивой беседой?

— Нет, Ник. Если они окажутся и в самом деле повязанными с бандой 'ловкачей', охоту начнут на нас. Это даже не обсуждается! Ты сделаешь то, что умеешь лучше всего.

— Да не надо так категорично! Я сделаю. Разбуди меня, когда приедем.

— Ты поспишь минут семь. Зачем тебе свой мозг мучить?

— Если ты такой умный, чего ты не учишься?

Кирилл подавил смех.

— Благодаря тебе, скоро вно… Скоро начну.

— Интересно на кого? Не на повара случайно?

— Нет, Ник. Два повара на одной кухне не уживутся. А ты у нас, похоже, кашевар еще тот. Да и Славик тебе в помощники набивается. Мне вашу кашу за неделю не съесть, а если я своей наварю… Придется тебе моей стряпней только и питаться! — от смеха Кирилла казалось вот-вот вылетят стекла.

— Шути, шути. Мне все равно. Только кашу приятнее есть, чем в голове носить, а у меня от мыслей людей просто… Я не знаю, как долго у меня получится все это контролировать. Если я потеряю контроль, даже Вика мне самому не поможет.

— Тогда давай, спи!

Ник сладко зевнул.

— Сколько дают за оскорбление сотрудника правоохранительных органов при исполнении? Может мне внушить, что ты ругался и кулаками размахивал? Я хоть отдохну от тебя несколько суток, если не лет, — он засмеялся.

Кирилл промолчал.

— Тебе что, мой черный юмор не нравится? Я ведь только начинаю!

Напарник не отреагировал.

— Я отдохну. — Ник замолчал и закрыл глаза.

'Мерседес' перестроился в крайний правый ряд и свернул с въездной дороги в Минск вправо. Водитель просигналил пешеходу, норовившему пробежать по пешеходной зебре на красный свет. Ник открыл глаза.

— Ты чего людей пугаешьь? Словно гонщик водишь, а сидишь в 'мерседесе'. Машину пожалей! Скорость она выдержит, но поцарапаешь ведь!

— Для меня это мелочь, как для тебя внушить человеку что угодно.

— Хорошо. Я знаю, просто я… Все, я сплю.

— Давай, давай! Скоро тебе придется попотеть, — съехидничал Кирилл и замолчал.

Ник медленно закрыл глаза и мгновенно уснул, не услышав удивленного возгласа напарника.

Дверь легко открылась. Ника прошла в квартиру, которую снимала почти год.

Смена замка с согласия владельца позволила не беспокоиться о незваных гостях в ее отсутствие. Впрочем, девушка не позавидовала бы тому, кто задумал провернуть что-нибудь подобное. Возможно, только поэтому она и сменила замки.

Ника стащила кроссовки и прошла в свою единственную комнату, сняла с плеча сумку и, поставив ее на стол, достала билет на игру, затем села на стул и попыталась сконцентрироваться на десятках строк с числами, которые лишь на первый взгляд казались хаотично разбросанными по плоскости листа. Обычная распечатка на самом деле не была таковой. Все числа обозначали буквы, или даже слова, а может быть, и были собственно числами или датами. Девушка задумалась и попыталась мысленно охватить содержимое билета целиком. Перед глазами замигали цифры, все разом складывающиеся в числа по закону тождества и группировки. Ника попыталась мысленно представить, какими были бы максимально улучшенные комбинации цифр, если бы между ними не было пустот.

'Сегодня двадцать девятое мая — последний учебный день школьников, — внимание Ники рассеялось, и она отвлеклась на донимающую мысль. — По моим подсчетам именно сегодня и должна начаться очередная игра. Математическое число этой даты 29.05. Никаких знаков на листе нет, значит, если число не зашифровано, оно остается четырехзначным или пятизначным с цифрой-разделителем'.

Ника еще раз сконцентрировалась на содержании сообщения и перед ее глазами вновь замигали знаки. С каждой секундой вспышки становились все быстрее и быстрее пока все цифры не стали мигать одновременно как одно единственное и конечно-долгое гиперкомплексное число, похожее на код длинных нитей ДНК с многократно повторяющимися фрагментами, создающими его уникальную устойчивую структуру. Чем дольше ее взгляд был прикован к коду, тем больше в ее сознании начинала возникать защита блокирующая его просмотр.

Прошло мучительно много времени, прежде чем Ника закрыла глаза и ее руки упали, больно ударившись о стол. Лист выпал из державших его запястий и, скользя по поверхности стола, достигнул его края, после чего, кружась, полетел вниз.

В ее сознании мелькали картинки созданные гипнокодом. Мозг все еще пытался заблокировать инородную информацию, внедряющуюся в его структуры.

Взломать код, пытающийся взломать ее собственную защиту, Нике никогда ранее не приходилось. Она могла с людьми вытворять то же, что с ней сейчас проделывал этот шифр, но почти никогда не использовала такого рода способности.

Ника горько призналась себе, что она строила ложные иллюзии, когда впервые увидела этот лист. Она была глупа, если думала, что те, кто организовал игру, не обезопасят свое творение любыми средствами, но ничего подобного обнаружить не ожидала.

Три-дэ галокод действовал на мозг как спец с ее способностями. Ни один из живущих или живших ранее людей, кроме того, который владеет и читает все созданные и используемые языки в самых разнообразных знаковых системах, не смог бы взломать этот внедренный в цифровой шифр три-дэ код, гипнотизирующий ни о чем не догадывающегося участника игры. Это значит, что сами фи-саги могли не быть такими малокровожадными, как ей казалось ранее. Те участники, над мыслями и воспоминаниями которых ей удалось поработать, просто-напросто не помнили ничего из совершенного, что было бы противозаконным. Три-дэ код встраивал в их сознание новый подуровень бессознательного, который по замыслу организаторов прочно скрывал некоторые реальные события игры, оставляя лишь воспоминания о весело проведенном времени. На самом деле игра была более опасна, чем жизнь в квадрате боевых действий, но участники об этом даже не догадывались и на сознательном уровне не могли понять, почему их так тянет снова сыграть.