Вольдемар Грилелави - Игла

Июль показывал в полной мере свои права и силу. Беспощадно палил землю, загоняя все живое по норкам и щелям. А в полуденный зной отказывали порой и кондиционеры. Техника оказывалась неспособной одолеть злые силы природы. Это и есть летние Каракумы — беспощадные, сердитые и равнодушные ко всему живому. Вокруг до самого горизонта лишь песок и солнце. А над раскаленным песком атмосфера дышит, как над сковородкой, а в горле от перегретого воздуха все пересыхает и горит. И не приведи господь в такой момент напиться сырой холодной воды большими жадными глотками. Пропал человек. Теперь до утра не напьется хоть кружками, хоть ведрами. Очень опасна вода в июле. Горлышко прополоскав, лобик протри мокрой тряпочкой, но не пей. Только-только промочи.

Но наш экипаж на мякине не проведешь, и теплой водой из канистры с надписью "для непищевых и негорючих веществ" не соблазнишь. То вода для инспектирующих и прочих проверяющих. А для экипажа у Рашмаджана, которого все звали Мишей, всегда в запасе имелась фляга с чаем, питие из которой строго лимитировалось. Однако лишь таким способом можно спастись от Каракумской летней июльской жары. Вот уже вечером после полетов отпивались горячим зеленым чаем без ограничений и лимитов. Хоть пиалами, а хоть и кесушками (большими пиалами, предназначенными для потребления лагманов).

— 73-ий — послышался голос диспетчера в эфире.

— Слушаю, — ответил Гриша, прижимая ларенги к губам.

— Далеко еще?

— Минут через десять встречай.

— Переживает, — усмехнулся Саша.

— Конечно, страшновато. Кому же захочется задаром седину наживать? — понимающе вздохнул Гриша, оправдывая переживания диспетчера Адхама.

— Хи-хи-хи! — похохотал на ухо Саше Рашмаджан (Миша). — Никому неохота. Вот только нам эта халява вечно достается. И все по своей мягкотелости влипаем в какую-нибудь авантюру. Всех нам жалко, вечно всех мы должны выручать. А вот, как седина и прочие халявные сопутствующие аксессуары, так сразу нам.

— По твоей черной шевелюре переживаний я как-то особо не заметил, — усмехнулся Гриша.

— Так скоро будет и она. Вот еще пару-тройку таких санзаданий — вся голова побелеет. Это тебе хорошо. Осталось на голове две волосинки, так без разницы их цвет.

— Он свою голову вечно на сквозняках держит. Вот и сдуло всю растительность, — смеялся Саша под грозный и сердитый взгляд Гриши, которому и самому не очень нравилось такое экстренное и ускоренное покидание в последний год богатой пшеничной прически. Даже расческой прекратил пользоваться, боясь таким прибором остатки счесать, окончательно превратив голову в сказочный персонаж.

— Это все от чужих подушек, — заметил Миша.

— Можно подумать, он всегда на своих спит, — прокричал по СПУ Гриша, довольный ответом на сарказм товарищей.

Теперь смеялись все, и обстановка разрядилась.

А влипать экипажу, ни в какие неприятности и сомнительные истории не хотелось. Да очень уж жалостливо просили, что под конец уговорили. Гриша даже, уже соглашаясь, хотел всплакнуть, да только давно разучился, как это делается. Саша и Миша (Рашмаджан) плакать не желали и не собирались. Но, соглашаясь, громко и звучно скрипели зубами и прочими подвижными скрипящими частями организма. Сдались под напором плакальщиков. Только Миша тихо похихикал и сказал:

— Хи-хи-хи! Опять уговорили.!?

В таких ответственных случаях, когда под угрозой нависала вся летная карьера всего экипажа, одного Гришиного согласия и команды было недостаточно. Требовалось не просто единодушие, но и добровольное принятие решения.

А начиналось все с того, что начальник УРБ (Управление разведочного бурения), заказчик, заявки которого выполнял экипаж, отпустил их на отдых раньше обычного. Потом термометр зашкалил за плюс сорок пять по Цельсию, что категорически не разрешало полеты, и экипаж забрался в вагончик под защиту кондиционера. Сильный попался зверюга. Шумел, рычал, громко возмущался, но нужный холод все равно извергал, лаская тело страждущих и испепеленных солнцем.

Гриша заслуженно гордился им, так как сам выбирал из огромной горы один единственный. Долго рылся на складе, нервируя его работников и иных, материально ответственных работников этого хранилища многочисленных ценностей, пока данный агрегат не приглянулся ему. Как он не пояснил экипажу, что этот аппарат сам напросился в руки и подмигнул ему при встрече. Саша и Миша вслух поддержали его гордость, но между собой иногда посмеивались с сомнениями и подозрениями, поскольку такой сложный агрегат, как кондиционер, машина сложная и, вполне допустимо, что умная, но железная и безмолвная. В душу к ней не заглянешь, про настроение не спросишь, и на свои недомогания пожаловаться не сумеет.

Одним словом — лотерея. Повезло, значит выиграл. Лично Саша по лотереи никогда и ничего не выигрывал. Покупал регулярно, погружая семейный бюджет в непредвиденные расходы, в надежде на успех и желании окупить столь неоправданные расходы. И всегда не доставало одной цифры, что только подталкивало на новые покупки, чтобы догнать эту недостающую циферку. Миша (будем теперь все время называть его так, поскольку настоящее имя, как выговорить, так и написать без ошибок очень сложно) выиграл один раз рубль.

Потопчемся вокруг кондиционера и выйдем во двор, чтобы несколько минут полюбоваться вагончиком, в котором отдыхал экипаж. О нем хотелось бы говорить не только на восторженной ноте, но и про него спеть симфонию, если бы ко всему прочему имелся в наличии голос и слух. Однако ни того, ни другого в наличии не имеется, но постараемся подобрать интонацию и много красочных выражений, чтобы создать о нем правильное впечатление, и позволить читателю восторгаться вместе с экипажем.

Его история начала формироваться еще несколько месяцев назад. Но не много, где-то в конце зимы. А поскольку сейчас лето, то и большим математиком быть не надо, чтобы приблизительно высчитать срок. Новое, недавно сформированное, УРБ затребовало вертолет, поскольку по пескам на наземной технике добираться до буровых установок, разбросанных на многие десятки и сотни километры друг от друга, нудно и утомительно. Во-первых, начальство желало быстро и комфортно перемещаться от объекта к объекту, а во-вторых, новая смена после такой утомительной поездки еще сутки отдыхать желает. И устают от длительных покачиваний по барханам, да и водки напиться успевают до поросячьего визга. А на вертолете можно за час-полтора оказаться на рабочем месте.

УРБ попросил, а командование авиационного отряда, в подчинении которого работал экипаж, заключило с, выше перечисленной, организацией постоянно действующей и экономически выгодный обеим сторонам договор. После подписания документов и небольшого, но продолжительного банкетика в эту честь, закрепляющего права и обязанности, высокие стороны разъехались по домам, а экипаж остался один на один с недовыполненными обязательствами высоких сторон.

Читать дальше