Вольдемар Грилелави - Игла

Флору и фауну пустыню Каракумы сотрясал грохот и шум, парящего над барханами и светящегося единственным огромным глазом с мелькающими огоньками под плоским пузом, темного монстра ночи. Это чудище наводило ужас на ночных обитателей песков, что вышли на охоту в поисках пищи и прохлады. Но его рычащий и грохочущий шум вновь вогнал их в норы, вызывая смятения и сомнения в их голодных мыслях. Как это шумное нечто посмело потревожить их спокойное течение равномерного распорядка суток, когда долгожданная ночь является специально и только для них, чтобы ночные обитатели Каракум смогли спокойно исполнить свои потребности и обязанности по наполнению желудков и щек в запас на будущее. А оно вот посмело в нарушение всех установленных правил и законов. Да еще и перепугало.

Ничего страшного и удивительного в самом этом явлении и не наблюдалось бы, если бы сей факт произошел в светлое время суток под ярким освещением солнца. Шумный зверь знаком и привычен. И старого, испепеленного сединой, зайца скандальным и крикливым летающим монстром, часто и регулярно парящего над его домом-норой, уже не испугать. Для этой твари добыча требовалась более крупная и упитанная. Поэтому на малое ушастое существо он просто внимания не обращал. Всегда пролетал мимо, словно игнорируя само его существование. Пусть себе, мол, бегает и прыгает по пескам, коль больше заняться нечем, да травку жует, если попадется на барханах такая. Больно маловат старый заяц такой громиле, как на обед, так и на ужин. Не сытно и небогато. Так что, серый порядком насмотрелся на это страшилище, и его появлению над барханами и норками не очень-таки испугался.

Но удивился. А удивления в данный момент вызывал факт несоответствия, поскольку этот чудовищный зверь вышел на прогулку после захода солнца. Да еще парит так низко, что не ровен час, и лапой зацепить может. Кто же его поймет в такой момент. А вдруг такое голодное время настало, что и зайцами нынче не брезгуют? Попрыгал старый заяц по бархану, пометался из стороны в сторону, и для большей безопасности на всякий случай нырнул в свою норку. Ох, неспроста все эти ночные пугающие полеты! Даже ему, старому и малограмотному да седому и серому, виделось в деянии летающего зверя явное нарушение определенных параграфов в летных законах и правилах.

Однако нарушать эти писаные законы экипажу вертолета Ми-4 в составе командира Григория Соколова, второго пилота Александра Соляк и бортового механика Рашмаджана Усманходжаева (в экипаже его все звали Мишей, поскольку, пока будешь выговаривать имя, забудешь, чего забыл спросить) вовсе не хотелось. Вот просто солнце не захотело немного переждать и село раньше их. А все правила и законы требовали сделать все наоборот. Хотелось, да вот не успели — светило опередило. Теперь приходится лететь под бледный блеск луны. Хотя, если по-честному, то они уже взлетали после посадки солнца. Но не оставаться, же на ночь в песках посреди пустыни. И пассажиры настоятельно требовали этого взлета в сторону родного порта в городке.

События с самого начала стали развиваться кривобоко, косолапо, скверно и абсолютно неправильно, словно за что-то постоянно цеплялись, спотыкались, тормозились, не желая брать правильный и верный курс. Явно все в этом мире желало толкнуть экипаж на нарушение летных документов, параграфы которых гласят: по ночам разрешается летать только подготовленным и проверенным экипажам на оборудованные для ночных полетов аэродромы или площадки. Ни того, ни другого и даже третьего у экипажа не имелось.

Аэродромчик, расположенный возле поселка городского типа, имел всего на всего небольшую асфальтовую полоску, заканчивающейся махоньким перрончиком. Транспортные проблемы окружающего района он решал успешно, выполнение народнохозяйственных задач обеспечивал. Так что, специально для Гриши с Сашей разбивать ночной старт необходимости не было. Пусть теперь сами выпутываются из лабиринта, куда добровольно и без посторонней помощи забрались. Иногда в целях личной и общественной безопасности требуется проявлять стойкость и принципиальность, а не соглашаться безропотно на всякие там просьбы и уговоры первых встречных и кого попало.

И так, подводя итоги, приходим к неутешительным выводам. Виновники нервных потрясений флоры и фауны обнаружены и опознаны. И все отлично понимают, что здесь имеет место грубое нарушение правила полета, касающегося темного времени суток. В атмосфере отчетливо чувствуется запах озона, предшественника грозы, нависшей над повинными головами. По всем признакам и предположениям ожидается неслабая буря, грозящая потрепать нервы и тела нарушителям.

Однако экипаж спокоен и хладнокровен. В их лицах просматривается лишь предельная осмотрительность и напряженная внимательность. Они думают только о полете и полны уверенности в успешном завершении рейса. А причиной такого спокойствия является вера в свои силы и способности и полнейшая уверенность в отсутствии какого-либо начальства, которого надо бояться, на территории аэропорта. Поскольку такие нежелательные субъекты при имеющихся транспортных возможностях могут появиться в поселке, а стало быть, и в аэропорту, лишь до обеда. Иных вариантов просто в природе не существует.

Да к тому же еще на их стороне и ПВО, по просьбе которого выполняется этот экстремальный полет. И само маленькое начальство аэропорта являлось посредником этого самого ПВО. Тылы прикрыты супер, как надежно. В этом и кроется основная причина олимпийского спокойствия экипажа. Все свои переживания и волнения они перепоручили этим главным виновникам беспокойства флоры и фауны.

— Отдохни, дай мне порулить, — попросил по СПУ (самолетное переговорное устройство) Саша и мягко взялся за рычаги управления.

Гриша плавно потянул ручку управления на себя, подбрасывая вертолет на пятьдесят метров, и передал управление вертолетом Саше. После захода солнца жара малость спала, но температура наружного воздуха упорно не желала снижаться ниже отметки плюс сорок градусов. В пилотской кабине было немного теплей, так как по непонятным законам физики при полете вертолета вперед, почему-то дуло в спину, что способствовало не только возникновению радикулита, но еще и тянуло жарой от работающей аппаратуры, расположенной в хвостовой части вертолета. Абсолютно лишним теплом при данных температурных условиях. И чем шире открываешь двери пилотской кабины, тем сильнее дует в спину. А точнее, выдувает из вертолета наружу излишнее тепло.

Но приходится терпеть, так как летом в Каракумах за последние сто-двести лет холодов не наблюдалось.