Вольдемар Грилелави - Игла

— Слушай, Саша! — воскликнула Айка. — Вот сейчас если ее постричь, так она копия станет, как мой старший пацан. Один в один. А он весь в меня, потому и такой красавец. Вот с этим, пожалуйста, не спорь. Самой себе я цену знаю.

— По-поводу красоты я спорить не стану, поскольку здесь прозвучал комплимент и в адрес Анфисы, но на ошибку укажу. Ты увидела знакомую одежду, вот и возникли ассоциации. А Анфиска в этом костюмчике все равно симпатичная девушка.

— Анфиса, — спросила Айка. — А ты с моим сыном случайно не в одной школе учишься?

— Нет, — ответил за девочку Саша. — Она в пятой. Они даже не в одном дворе играют.

— Ну, с этим-то ясно, у нас во дворе я бы ее запомнила. Слушай, Саша, а пижаму, зачем я принесла? Разве она не пойдет домой? У тебя на ночь останется? — удивленно спросила Айка, неожиданно понимая, что Саша и не думает выпроваживать ребенка. Куда ни шло, просто позаботиться, а тут еще с приютом.

— Что тебя так удивляет?

— У нее же дома могут родители ждать, волноваться. А ты оставляешь на ночлег.

— Пьяный отец да злая бабка. Никому она особо в своем доме и не нужна. Она здесь мне нужна. Мы с ней встретились именно в этот миг, как два покинутых одиночества. Потому и не хотим расставаться никогда. Правда, Анфиска?

Все же предательская слеза выкатилась из одного глаза и щекотно покатилась по щеке. Ничего иного не могла ответить девочка, как только не ухватиться за руку своего друга и прижаться к ней мокрой щекой.

— Слушай, Анфиса! — отвлек ее новым вопросом от переполненных нахлынувших чувств Саша. — А не хочешь, ли поехать со мной в отпуск? Мне лично такая идея нравится.

Саша и сам не понял, как этот вопрос вырвался из его уст. Он еще и представить не мог выполнение такой задумки. Но, наблюдая за настроением ребенка и ее тягу к нему, Саше не захотелось расставаться с этим симпатичным преданным и добрым ребенком. Неужели он теперь сумеет расстаться, зная и вспоминая, как она будет беспомощно бродить по закоулкам этого южного города и собирать баранки, кем-то надкусанные, и никому уже не нужные.

— Как это? — удивилась Анфиса, еще никак не способная понять вопроса Саши. И слова какие-то незнакомые. Она еще никогда никуда не ездила и не знает, что это такое за отпуск.

— Понимаешь, Анфиска, отпуск — это каникулы для взрослых, как и у вас бывают.

— А мне ведь в школу послезавтра нужно. Кто же мне разрешит каникулы?

— Это не очень важно. Возле моей мамы есть большая школа. Я тебя туда определю, будешь там учиться. И мама рада будет. Ей так же одиноко живется. Вот мы три одиночества и создадим свою большую и крепкую семью. Ты будешь моей младшей сестренкой. Тогда для мамы дочкой и помощницей по дому.

— А вернемся когда?

— Никогда. Нам здесь совсем делать нечего.

Айбахор слегка побледнела. Она успела прикипеть к молодому соседу, понимая бесперспективность, но надеясь на регулярные тайные, но сладкие встречи, а он вот так хладнокровно и безжалостно обрубил все ее надежды и мечтания.

— Ты насовсем уезжаешь?

— Да, навсегда и насовсем. Мне в этом городе больше нечего делать и ничего не держит. А разве я тебе свои проблемы не рассказал? Меня после такого падения с засыпанием работать здесь не разрешат, а в наземные службы ради непонятных благ оставаться нет резона. Дома как раз новый отряд вертолетчиков организовывается. Так что, там я нужен и востребованный.

— А я? — как-то потерянно и совершенно бессмысленно спросила Айка, понимая глупость и ненужность этого вопроса. Просто не хотелось от сердца отрывать.

— Айка, вот мне отвечать, или скромно промолчать? — стараясь смягчить удар, спросил Саша.

— Но ведь тебе ребенка никто никогда не отдаст. Разве можно увозить без спроса?

— А я спрошу. И почему-то уверен, что не встречу особого противостояния. Как я понял Анфиску, то в ее доме она совершенно не желанна и невостребованная. Пьяный отец даже не заметит пропажи, а злая бабка только спасибо мне скажет.

Анфиска, уже согласная ехать с новым другом хоть на край света, с волнением и затаенным страхом смотрела на Сашу и соседку, слушая и стараясь уловить смысл их доводов. Дома она абсолютно не нужна им обоим. И всегда слышит от бабки грубые проклятия и слова негодования по поводу лишнего рта и пропойцы отца, словно это вовсе и не ее сынок. А во всем теперь виновата Анфиса.

— Анфиса, чего молчишь, помогай защищаться от Айки. Ты согласна стать моей младшей сестренкой? Мы вместе поедем с тобой в отпуск навсегда?

— Да! — тихо сказала она, и уже не смогла сдержать поток слез, уткнувшись мокрым лицом в Сашину грудь.

— Вот ее ответ и будем считать главным аргументом в этом решении партии и правительства.

— Какой ты, все же, придурок, Саша! — качала головой Айбахор. — С таким трудом приобрел долгожданную свободу, холостяцкую жизнь. Ну, и радуйся! Так не сидится на одном месте, колется, видите ли, ему. Пошел искать приключения, нашел себе бродяжку на помойке, вот и возрадовался счастью неписаному.

— Неправда, мы вместе нашли друг друга, — категорично заявил Саша, подхватывая ребенка на руки и, убаюкивая, понес в кровать. — Спи, ребенок, у тебя теперь нянька нашелся. Завтра дел нам предстоит массу сделать: и билет покупать, и к твоим родным попрощаться и нужные документы у них забрать. А еще в школу зайдем. Нам там надо всякие справки и бумаги подписать.

— Саша, — шепотом спросила Анфиска, когда Саша укрыл ее одеялом и погасил свет.

— Ну?

— А когда я вырасту, то мы с тобой поженимся? Ты не будешь раньше жениться?

— Я не хочу тебе заранее обещать, так как еще не знаю, да и лет ждать много придется. Тебе еще много подрасти нужно, а я к этому времени совсем состарюсь. Вот зачем тогда тебе нужен будет дряхлый старичок, когда твои женихи созреют?

— Нет, Саша, ты мне всегда нужен будешь. Я тебя буду любить, и ждать всю жизнь.

Саша поцеловал ребенка в щеку и, пожелав спокойной ночи, вернулся к Айке, которая стояла в дверном проеме спальни и слушала этот малолетний, как ей показалось, бред. Она смотрела на Сашу вытаращенными от удивления глазами.

— И ты все это всерьез? Вас сейчас слушала, как радиопередачу из психушки.

— Айка, ты о чем?

— Обо всем. И даже об обещании любить тебя всю жизнь. Это же надо такой малявке слова еще про любовь говорить. Не каждый взрослый сумеет. А вообще, Саша, не обращай на мои слова внимания. Это все от психа. Злюсь на себя, вот и срываюсь на вас. Завидки берут, глядя на тебя с Анфиской. Ты вот спасаешь совершенно чужого тебе ребенка от пьяных и злых родственников. И сразу, какую преданную любовь схлопотал. Она ведь искренне все говорила, от души, от сердца. И ты не выпендриваешься, не рисуешься. Еще не научился притворяться. А я вот ни себе самой, ни детям помочь не могу. Он совсем не злой, даже, когда пьяный в дымину. Как им объяснить, что папа плохой?