Владимир Егоров - Падение Арконы

— Пейте, ешьте, гости дорогие! Все моя Яга сготовила. Сама-то у тестя гостит. А дело — не серый Фреки, в лес не убежит. Бежать некуда, кругом лес! — молвил Влас и хитро подмигнул Олегу, — Кабы я не ведал, с чем пришли, зачем пожаловали, то и не засиживались до полуночи…

Ели молча. Олег проглотил три ложки каши, да пригубил молока. Игорь сперва робел, но быстро вошел во вкус, и скоро вовсю уплетал грибы, икру, рябчиков, раков, орехи в меде… Там было еще много всего, чему трудно дать название — на качестве блюд это не сказывалось. Особенно запомнился удивительный напиток со странным, терпким вкусом. От него слегка кружилась голова, а предметы казались полупрозрачными.

— Эль, — сказал Влас, заметив недоумение гостя, — Из белого вереска.

Сам Хозяин ел мало, что совершенно не вязалось с его внешностью. До мясного не дотронулся вообще, а очистил разве миску с чем-то, что Игорю представил как кузнечиков по-египетски.

Уже почти насытившись, парень потянулся было за наливным яблочком, которое одиноко возлежало на огромном блюде, стоявшем на краю стола. Но коварный плод легко выскользнул из пальцев и покатился по блюду, описывая круг за кругом. Влас гулко захохотал, а Олег осуждающе покачал головой. Однако Хозяин, смахивая с глаз слезы, неожиданно произнес:

— Ну, ну, Олег, не дуйся на молодца.

Сам-то, поди, до сих пор по моему терему с оглядкой ходишь, недомыслие свое отроческое вспоминаешь…

Как ни интересно было Игорю, в чем таком заключалось отроческое недомыслие деда, то, что происходило сейчас, захватило его намного сильнее.

Бушевало море. Огромные свинцовые валы перекатывались друг через друга, грозя выплеснуться из блюда прямо в лицо. Но соленые воды поспешно расступались, когда набегал на них ладно собранный корабль с червонным соколом на парусе. Судно подгоняли дружные взмахи весел, и оно летело стрелой. А Игорь почему-то знал, что гребцы измучены, что многие из них ранены, и если бы не страстное желание дойти к утру до какого-то важного места, они оставили бы гонку, которая каждому второму из них будет стоить жизни.

На корме расправив могучую грудь, возвышался статный русый воин. Рубаха на левом плече была сморщена кровавым ссохщимся пятном, но он крепко держал рулевое весло. Сквозь рев коварной стихии до Игоря донеслась песня:

Изображение давно погасло, а на блюде по-прежнему лежало наливное яблочко. Только Влас заметно помрачнел.

— Видел я, как этот склизкий Абсалон прыгал возле Свентовита. Макушкой он едва достигал кумиру до подбородка. Ох, и мерзостное было зрелище! Монахи подрубили столб и кинулись сдирать с поверженного исполина золото, что оставили им наивные волхвы…

Игорь хотел уж было спросить, почему же мудрецы сглупили — эдаких подробностей он по истории не помнил, но сообразил мигом, что Влас ни при каких обстоятельствах не сумел бы наблюдать штурм — хоть и стар. Словом, парень прикусил язык. Да и Хозяин о чем-то задумался, откинувшись на спинку кресла.

Лишь Олег осмелился нарушить тишину:

— Помоги Ингвару, Великий! Не избежать ему смерти, но вывернуться из ее лап он может, свершив предначертанное. Кончилось время искупления, пришло время справедливости! Враги первыми нанесли удар, обозначив срок.

— А сам-то ты, хелги, готов? — произнес Властитель, посмотрев старику прямо в глаза.

Тот выдержал этот ужасный взгляд, и через целую вечность, как почудилось парню, Хозяин, удовлетворенный невысказанным ответом Олега, оторвался от его лица.

— Добро! Будь по-вашему! — согласился он с чем-то непонятным Игорю, который смотрел на Власа, словно кролик на удава, не в силах вымолвить и слова.

Старец поднялся. Распрямился, коснувшись потолка косматой гривой. Влас был на целую голову выше людей и вдвое шире Игоря в плечах. Неторопливым размашистым шагом Хозяин вышел во двор. Люди последовали за своим водчим.

Проводник же единым махом перешагнул через крыльцо и ступил на поляну. Казалось, земля должна проваливаться под его ногами, но Игорь не увидел за ним даже примятой травинки, хотя полная Луна на безоблачном звездном небе прекрасно освещала окрестности. Какой травинки? Роса, равномерно посеребрившая поляну и отмечавшая за Игорем каждый шаг темным пятном, ног Власа вовсе не чуяла, как будто он не вбухивал в землю свои чудовищные сапожищи, а перелетал с цветочка на цветочек, словно бабочка.

От крыльца к озеру вела лунная дорожка, все трое ступили на нее. Свежий ночной ветерок теребил полу длинной Власовой рубахи. Олег шел следом, а Игорь, едва за ним поспевая, замыкал шествие. Он чувствовал, что Олег идет с закрытыми очами, однако уверенно, не спотыкаясь. По-видимому, игра с Хозяином в гляделки не прошла даром.

Отойдя от терема шагов на пятьдесят, Влас повернулся и зычно бросил:

— Ступай-ка в овраг, избушка! Нечего тебе сейчас у озера оставаться. Не обижайся на старика! Все к твоей же пользе!

Огромное строение заходило ходуном, словно от землетрясения — оно поднималось вверх. Странные корнеобразные выросты, которые Игорь заметил средь трав, когда они с Олегом только вышли к жилищу Власа, оказались никакими не опорами. Да и вообще не бревнами. Это были пальцы. Пальцы птичьих лап.

Когда-то давно, будучи еще студентом, Игорь читал подвернувшуюся книгу по палеонтологии. Тогда его поразило, что некоторые из огромных ящеров, царствовавших в незапамятные времена на нашей планете, передвигались на птичьих ногах. Глядя на воробьев, прыгавших по асфальту, он пытался представить себе, какого ж размера должны быть эти ноги. Увиденное же сейчас превосходило возможности всякого воображения.

Терем вознесся над землей на три человеческих роста, после чего с жутким скрипом развернулся крыльцом к лесу. Невообразимая лапа приподнялась, согнувшись в суставе, пронеслась вперед, легла на новое место. Создавалось впечатление, что за время, проведенное с подогнутыми ножками (Года? Века? Эпохи?), избушка их отсидела. Тем не менее, землю изба тоже не проминала, траву не давила и росу не стряхивала, только скрипела отвратно при каждом шаге. И даже место, где теремок стоял ранее, ничем не отличалось от остальной поляны, словно эта громадина не только не весила ничего, но и свет под себя к траве свободно допускала, и ветерок, и дождик.