Джулиан Мэй - Джек Бестелесный

В конце концов Марк отключил шлем. Он выехал на скользкую Клемент-роуд, где обогревающие решетки, видимо, объявили забастовку, и наконец свернул к корпусу Мю-Пси-Омега. Он поселился там накануне, менее чем через неделю после своего возвращения на Землю. Дорога оказалась просто катком. Конечно, он мог бы выдвинуть шипы, но предпочел выключить мотор и просто волочить тяжелый БМВ телекинетически. Если изуродовать подъездную аллею, его новые метасобратья спасибо ему не скажут. Дверь гаража открылась, когда он телепатически ткнул в старомодное электронное устройство. Марк поставил машину на отведенное ей место в тесной секции первокурсников между десятискоростным велосипедом Алекса Маниона и реактороллером «кавасаки» Бум-Бума Лароша.

Сняв цереброэнергетический шлем, Марк, сдвинув брови, заглянул в его сложное внутреннее устройство. Игольчатые электроды, красновато поблескивавшие его кровью, втянулись внутрь, автоматически нагреваясь и стерилизуясь крохотными клубами дыма. Но уже в тот момент, когда Марк начал ультрасенсорно обследовать микросхему, ему было совершенно ясно, что, смотри не смотри на чертову штуку, толку не будет. Либо придется ее разобрать и все проверить – но где взять на это время, когда надо нагонять учебу за два пропущенных семестра? – либо сунуть шлем сокурснику Алексу, может, того осенит, что тут за неполадки.

Марк вытащил из багажника компьютерный блокнот, пухлый пакет с плюшками и захлюпал по снежному месиву к задней двери. В раздевалке он снял кожаную форму, сапоги и убрал их в свой шкафчик сушиться, а потом в носках протопал в заднюю гостиную. Там Алекс, Бум-Бум, Пит Даламбер, Шиг Морита и двое второкурсников, ему незнакомых, смотрели по тридивизору русский футбол.

– А, Марк! – сказал Алекс. Остальные трое что-то приветственно буркнули.

– Небольшой взнос в общее благосостояние! – Марк бросил на стол пакет с плюшками. Все, кроме Шига, который уже хрустел сушеными водорослями из прозрачного пакетика, накинулись на них. Второкурсники забрали по две.

– Дерьмовая погодка, – промямлил Бум-Бум с набитым ртом, – но эти квазиторы очень даже ничего.

– Полусферы, – поправил Алекс.

– И уж никак не трории, – добавил Шиг Морита, не отрывая взгляда от игроков, – потому что это никак не плюшки, а японские ворота… Ого-го! По-вашему, Островский просто так запросто мяч через голову перекидывает? Тайный психокинетик, вот он кто!

– Номер не прошел бы, – отозвался Пит Даламбер. – Судьи его сразу засекли бы.

– Нет, если он клевый экранист, – возразил второкурсник.

– Если оперантный судья следит, психокинетическую закрутку мяча он всегда заметит, – сказал Алекс. – А если игрок экранируется, так экран-то сразу обнаружат. Верно, Марк?

– Практически да, – ответил Марк серьезно. – Я, вероятно, сумею его затушевать, но много ли таких наберется?

– Э-эй! И кого же это к нам занесло? – Другой второкурсник, даже еще более дюжий, чем его товарищи, неуклюже ткнул в Марка психозондом, который даже не отскочил, а был втянут так, что не осталось никаких следов. – О-о! В зверинец явился маг и волшебник. Как, ты сказал, тебя зовут, юный разносчик плюшек?

– Лучше не связывайся с ним, Эрик, – предостерег Бум-Бум. Хотя второкурсник был на три года старше, четырнадцатилетний Бум-Бум был тяжелее его на десять кило. – Он из Бребефа, как и мы.

– Я Марк Ремилард, – рассеянно ответил Марк; он в это время телепатически обсуждал с Алексом возможный вариант исправления шлема.

Второй второкурсник испустил стон.

– Еще одна иезуитская задница! Вы тут просто кишмя кишите, мелюзга переразвитая!

– Ремилард? – Эрик нахмурился. – Неужели ты тот…

Из руки Бум-Бума полетела плюшка и заткнула Эрику рот.

– Марк свой парень, – спокойно сказал Пит Даламбер. – Иногда он наводит жуть, но вы скоро привыкнете. Он ведь на самом деле вовсе не застенчивый, а просто высокомерный зазнайка.

– Наш достославный вождь, – сказал Шиг. – Вы, вторки, полюбите его даже крепче, чем всех нас.

Эрик медленно жевал плюшку, задумчиво щуря глаза.

Марк бросил черный шлем Алексу, который поймал его одной рукой.

– Это мозговое ведрышко забарахлило. У меня что-то гаечки не подкручиваются. Хочешь взглянуть?

– Ага. – Алекс слизнул сахарную пудру с руки и медленно поднялся со стула.

– Это что – ЦЭ? – Эрик оживился. – Я про них слышал. Но вижу в первый раз. Какая модель?

– Домашнего изготовления, – ответил Марк. – Я его сам собрал. Управляет моим турбоциклом.

– Надо же! – воскликнул товарищ Эрика. – Ты его правда сам сделал, малыш? Дай-ка посмотреть. Я специализируюсь по цереброэнергетике.

– Он сломался, – сухо сказал Марк. – Как-нибудь в другой раз.

– Пошли ко мне в комнату, – предложил Алекс, – и быстренько проверим. Времени до обеда еще много.

Они поднялись по боковой лестнице. До них доносились голоса Бум-Бума и Шига, которые рассказывали вдруг заинтересовавшимся второкурсникам о семье Марка и его психоарсенале. Из кухни веяло ароматом морских гребешков под белым соусом. Кто-то очень скверно играл на саксофоне «Жирную жизнь». В солярии и большой гостиной слышался смех: оттуда проецировалась мешанина обрывков открытой психоречи, в основном не вполне пристойных шуток о недотрогах и шансах на свидание в пятницу. Алекс телепатировал Марку на персональной волне: «Жалко мы утром не встретились. Как у тебя там?»

В норме. Первые дни придется попотеть никуда не денешься труднее всего выцыганить пропущенные лабораторные часы ну да я нагоню в Орбе я много занимался.

Радости семейных связей! Жаль ты не попал на Зимний карнавал гонки на льду в этом году стоило посмотреть но конечно клево поглядеть и Консилиум Орб и якшаться с Магнатской компашкой + ЛИЛМИКСКИЕ ВЛАДЫКИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ!!

– Ха! – невесело улыбнулся Марк, – Изнанки ты не знаешь.

Они вошли в комнату Алекса, тесную каморку, где пол, письменный стол и два кресла тонули в хаосе микроэлектронного оборудования, самодельных таинственных ящичков и всевозможных приборов, начиная от мигломных анализаторов и кончая миниатюрными генераторами дельта-поля. Воздух пропах паленой изоляцией и разными клеями. На стене голограммная афиша извещала о «Микадо» в исполнении оперной труппы «Нью Д'Ойлу Карте».

– Ну, ты сразу устроился тут как дома, – заметил Марк, любуясь беспорядком. Он сел на кровать – единственную более или менее незанятую поверхность. – Твоя мать, наверное, пела «Осанна», когда наконец-то избавилась от всего этого хлама. И за пожарную страховку ей теперь платить на пару килобаксов меньше.

Алекс был самым близким другом Марка: в подготовительной школе они жили в одной комнате. Этот коренастый юноша с бульдожьей челюстью, темными, широко расставленными глазами под тяжелыми веками, придававшими ему сонное выражение, был единственным, кто обыгрывал Марка в трехмерные шахматы, и единственным Дартмутским студентом, чей интеллектуальный потенциал оценили как «не поддающийся измерению». Он был талантливым конструктором компьютеров, пока на любительском уровне, и намеревался специализироваться в теоретической физике. Его метасозидательная функция была класса Великого Магистра, но остальные – довольно средними. Из кучи инструментария Алекс вытащил струбцину, закрепил ее на рабочем столе, предварительно расчистив место, и наглухо зажал ЦЭ-шлем. Ловко и уверенно, точно хирургическая медсестра, готовящая пациента к операции, он снял щиток, извлек прижимную ушную прокладку, телефон, коробку с электродными иглами и терморегулирующий блок.