Герберт Циргибель - Время падающих звезд

— Они украли у меня передатчик, — прошептал я, — понимаешь ты, что это значит? Ме дал мне его с собой на полном доверии.

— Я думаю, у тебя жар, — сказала она. — Я вызову врача. Неудивительно, как ты одет.

Она хотела позвонить.

— Оставь это, я не болен! — крикнул я. — Я должен вернуть передатчик. Ауль может подумать, что со мной что-нибудь случилось. Но только что мне делать? Это был последний автобус. Водитель, возможно, знал ребят… Я должен пойти в полицию. Им нужно только разузнать имя водителя автобуса…

Совершенно сбитый с толку, я вынул свое зимнее пальто из шкафа. Йоханна встала передо мной, озабоченно сказала: «Посмотри же на часы, Ганс, сейчас около двух. Тебе нужен доктор. Пожалуйста, не выходи больше на улицу».

Еще полчаса назад ее забота была бы бальзамом, сейчас я больше не слушал ее. Еще на лестнице она расстроено просила меня остаться. Возможно, она пошла бы за мной на улицу, но она не была одета. Несмотря на то, что меня осенила смутная догадка, что ее внезапно проснувшаяся забота могла исходить из совсем других соображений, я не думал об этом в своем сродни паническому настроении. Ведомый страхом, что воры могли где-нибудь по-пьяни сломать бесценный передатчик, я торопился, терзаемый мрачными рассуждениями, в новогоднюю ночь по улицам к ближайшему полицейскому участку.

Круг замкнулся, долгий, полный приключений путь нашего мечтателя, казалось бы, должен закончиться. Мы снова оказались на отправной точке. Непредсказуемый случай закатил шар на зеро.

Нас немного охватывает грусть, стоит нам подумать о его разрушенных надеждах и о напрасно ждущей теперь Ауль. Все, что теперь еще могло бы последовать и последует, сталкивается с принуждающей логикой. Даже вычислительная машина не смогла бы вызволить нашего друга из лабиринта, в котором он, провинившись, запутался. Из его земного существования выпало пять с половиной месяцев. Счет должен быть погашен.

Мы подозреваем роковое подозрение его жены Йоханны, и не нужно быть пророком, чтобы расшифровать точный ход мыслей криминалиста Эйхштета, которому Вайден доверился со всей наивностью своей души.

Так как теперь его последний отрезок пути, который он должен пройти, столь четко прорисовывается перед нами, мы вообще-то могли бы закончить его фантастическую историю на этом месте, не будь мы сами немыми свидетелями его приключений. Любопытство, этот, живущий в человеке инстинкт, пожалуй, оправдает нас, если мы сейчас сопроводим его в последнем, но не менее полном приключений пути. Шар его судьбы еще на зеро, уже покатился снова. Так проведем же еще немного времени за игровым столом случая и пронаблюдаем его путь.

Последние месяцы часто удивляли меня странным пробуждением; я был готов к сюрпризам. Но сейчас мне показалось, словно обратной дороги не было. Я лежал в постели, щурясь смотрел на одеяло, выкрашенное в бордовый цвет, косился на разноцветные стены, не находил нити, с помощью которой я смог бы размотать клубок моих воспоминаний.

Справа от меня было окно, рядом с ним стол. За этим столом сидела женщина, вся в синем и белом. Она сидела ко мне спиной и что-то писала. Была ли это Ауль? В какой постели я спал? Покрывало было тоже в черно белую клетку. И как бы я не ломал голову, с этим местом у меня не было связано никаких воспоминаний. Наконец, я набрел на мысль, что нахожусь в лаборатории шестой луны. Приглушенно я воскликнул: «Ауль, Звездочка, где ты?»

Женщина встала, подошла к моей кровати. Это была медицинская сестра. Дружелюбно улыбаясь, она произнесла: «Доброе утро, господин Вайден, проснулись, наконец? Я — сестра Хильдегард. Мы долго спали, более семнадцати часов. Я сейчас поговорю с профессором, а затем и принесу завтрак». Она вышла.

Почему «мы» долго спали? Напряженно размышлял я. Эту сестру Хильдегард ты прежде никогда не видел. И какого профессора хочет она притащить? Я откинул одеяло и удивленно увидел себя в пижаме. Перед кроватью лежали мои тапочки. Слева от ночного столика, в ящике неотъемлемые принадлежности палаты. Она была обставлена довольно комфортабельно, небольшой уголок, раковина, на полке несколько стаканов, в том числе кружка с зубной щеткой. Там висело даже полотенце с моей монограммой.

Через окно, загороженное решеткой, открывался вид на парк. Сначала покрытые снегом деревья и дорожки постепенно сплетали нити воспоминаний. Обратный полет, луг, Вальди, ответ Ауль в автобусе, Новый год, Йоханна. Картина разом прояснилась. В полиции я говорил с этим Эйхштетом словно со священником, который исповедал меня, описал ему каждую деталь моих приключений. Затем на каком-то месте усталость застала меня врасплох. Должно быть я заснул перед ним на стуле. Ауль, Фритцхен, украденный передатчик — это все, пожалуй, перемешалось в самом конце во время моего забытия.

Место моего пребывания доставляло мне не так много хлопот. Я недооценил Эйхштета, но все же было лучше лежать в больнице, чем быть под другим подозрением. Отсюда я мог освободиться в любое время. Гораздо больше меня занимал вопрос, последовал ли специалист из криминальной полиции моим указаниям. Оттого, что он велел доставить меня сюда, можно было едва ли предположить, что он занимался кражей. Значит, я должен был взять дело в свои руки. После визита профессора я хотел незаметно исчезнуть и самостоятельно искать пропавший передатчик.

Я открыл кран с водой, почистил зубы и умылся. Голод дал о себе знать. Всякий раз, когда концентрат переставал действовать, на меня нападал волчий словно озноб. Где-то в этой больнице должна была быть кухня. Я не хотел так долго ждать завтрака, пошел к двери. В этот момент она открылась. Вошли несколько дружелюбно и любопытно взирающих господ.

Все были одеты в белые халаты, следом за ними была и уже знакомая мне сестра Хильдегард, к сожалению, без подноса с завтраком. Профессор незаметно выделился из этой группы. Он выглядел точно так, каким можно представить себе профессора, смышленое лицо с роговыми очками, немного поседевшие волосы. Он был среднего роста, лет пятидесяти.

И он тоже единственный поприветствовал меня, и то с таким пафосом, как будто встретил лучшего друга после долгой разлуки. «Добрый день, мой дорогой господин Вайден, я профессор Гразме. Как я вижу, мы наконец-то выспались. Как мы себя чувствуем? Болит ли у нас голова?»

Я потряс протянутую правую руку. «Мы чувствуем себя хорошо, господин профессор», ответил я, «мы выспались и голова у нас не болит. Только сильно проголодались».

— Рад это слышать, — сказал он и попросил меня сесть на кровать. Он сам устроился поудобнее на стуле, и сестра тоже приняла сидячее положение. Она держала наготове блок со стенограммами Сцена напоминала мне мою операцию на шестой луне. Не хватало только базара. Уверенный в том, что мое пребывание здесь не продлится надолго, я смотрел на обследование со спокойствием.