Ольга Кузнецова - Медленный солнечный ветер

Внезапно Димитрия замерла перед покрывшимся толстым слоем грязи и пыли зеркалом и уставилась на свое расплывчатое отражение. На мгновение ее взгляд задержался на впалых глазницах, а затем на тонких губах, сжатых в строгую четкую линию. Сделав над собой усилие, девушка заставила себя улыбнуться, а затем ее улыбка вновь померкла, превратившись в унылую гримасу. Димитрия не помнила, когда она вообще в последний раз вдоволь смеялась. Ей казалось, что в маленькой квартирке на Дражской улице до сих пор звучит звонкий смех Весны — ее младшей сестры. Голоса знакомых, родных, друзей без остановки крутились в ее голове, заставляя девушку думать, что она действительно сошла с ума.

"Как долго это длится?" — задавала Димитрия себе временами вопрос, но не могла найти на него ответа. Теперь она уже вряд ли бы с точностью сказала, сколько времени прошло с момента последнего взрыва. Ей казалось, что это было только вчера и может повториться в любой момент.

Девушка жила как будто на пороховой бочке, вот-вот готовой взорваться. Все ее существование превратилось в сплошное ожидание чего-то ужасного и непоправимого.

Хотя, куда уж там ужасней.

Вдобавок ко всему Димитрия чувствовала, как с каждым днем ее разум слабеет и мякнет под напором времени и тяжелых воспоминаний. Она не следила за календарем, не отмечала праздников и ничьих Дней рождений. Она понимала, что живет неправильно, не так, как она должна жить в случае, если захочет хоть как-то отомстить за свою семью.

Плазменные киборги, летающие вокруг планеты, уже давно наверняка заметили присутствие на пустых улицах Сараево девушки с пустыми глазами. Возможно, ее фотографии уже дошли до Посланцев, и прямо сейчас они решают ее судьбу. Но все это были лишь фантазии Димитрии, вспыхивающие раз за разом в ее голове, чтобы чем-нибудь занять себя. В действительности посланцам не было дела до маленькой одинокой девушки, которая, возможно, так и умрет в своей пустой квартирке на Дражской улице.

Сербы и боснийцы не были теми народами, которые были поставлены во главе очереди на уничтожение. Перво-наперво Посланцам было необходимо уничтожить американцев, затем — немцев и китайцев. Боснийцы никого не трогали, они не представляли никакой опасности для внеземных цивилизаций.

Посланцы так думали.

На улице раздался глухой хлопок, и Димитрия вздрогнула от неожиданности, где-то глубоко внутри себя радуясь тому, что все еще не потеряла чувствительность. Девушку мало волновало то, что происходило за дверьми ее дома. Город превратился в призрака, во что-то мистическое и несуществующее, и для Димитрии он стал лишь декорацией для ее жалкого существования.

Она не придала звукам на улице никакого значения, и, бросив по-привычке взгляд на застывшие когда-то давно настенные часы, вздохнула и схватила с полки зачитанную до дыр книгу. Димитрия никогда не увлекалась фантастикой. Она не верила в эти глупые истории про борт-проводника звездного корабля и прекрасную капитаншу, которые вместе направлялись в далекий космос, чтобы захватить какой-нибудь Сатурн. Конечно, люди, писавшие подобные книги, и представить себе не могли, что на Сатурне обитают мерзкие твари, питающиеся всем, чем под руку подвернется.

Раскрыв книгу на заложенном месте и плюхнувшись в мягкое кресло в изношенной обивке, Димитрия протестующее хмыкнула, представив себе, как писатели когда-то давно фантазировали о том, что будет с их планетой лет эдак черед пятьдесят. Но будущее оказалось не таким радужным, а обнаружение жизни на других планетах только подстегнуло людей подписать самим себе смертный приговор.

Девушка начала читать. Медленно, запинаясь, она снова и снова заставляла себя произносить знакомые с детства слова. Она понимала, что если однажды не сможет открыть книгу и прочитать вслух то, что в ней написано, то все ее старания по сохранению рассудка окажутся напрасными.

Было бы у Димитрии, скажем, домашнее животное — пусть даже канарейка — она бы смогла разговаривать с ним, делиться мыслями и откровениями, даже если зверек не понимал бы ее. Но Димитрия была одинока, и перспектива оставаться наедине с собственными страхами не очень-то прельщала девушку. Иногда она думала о том, чтобы выйти из дома, примкнуть к какой-нибудь кучке беженцев и покинуть город раз и навсегда, лишив его последнего обывателя. Но что-то останавливало ее. Возможно, нехватка смелости, а возможно и то, что слишком велика была вероятность, что вместо того, чтобы взять ее с собой, чужеземцы отварят ее на ужин. После войны люди уже и друг другом не брезговали. В пищу шло все, что имело хоть какой-то природный источник, то, что двигалось или ползало. В считанные месяцы с улиц городов исчезли бродячие собаки. Назревал послевоенный голод, в котором люди боролись уже не за свободу, а друг с другом. Было уже некому доверять. Все разрушилось, и человеческое доверие тоже рассыпалось в прах.

Сбитая с чтения невеселыми размышлениями, Димитрия только сейчас заметила, что перестала читать. Спохватившись, она принялась выговаривать вслух слова с двойным усердием, параллельно стараясь вникнуть в смысл прочитанного. Гораздо более эффективнее было бы посмотреть телевизор и послушать музыку хотя бы для того, чтобы элементарно отвлечься, но электричество не работало уже несколько лет, а из крана лилась только холодная ржавая вода. В теплое время года девушка предпочитала мыться в реке.

Хлопки за окном повторились, только стали более громкими и четкими. Посторонние звуки раздражали Димитрию, и с каждым новым ударом за окном костяшки ее пальцев все стремительней белели, а ногти от раздражения впивались в полупрозрачную кожу, оставляя глубокие следы. Посторонние.

Теперь Димитрия отчетливо понимала, что пришедшие в город — кто бы они ни были — были настоящими психами. Кто еще станет шуметь в городе-призраке, как бы говоря Посланцам: "Эй! Мы здесь! Придите и заберите нас!"

Димитрия не была такой глупой. Она прекрасно понимала, что подобная манера поведения ни к чему хорошему не приведет, а только к нелепой быстрой смерти. Может, она и не стремилась жить, но в девушке все еще жил животный инстинкт самосохранения, призывающий ее уйти как можно дальше от привлекающих внимание глупцов. Наблюдающая за Землей плазма была особенно чувствительна ко всякому шуму и, едва заметив что-то привлекающее внимание, действовала мгновенно и наверняка. Стреляла на поражение.

Читать становилось все труднее — Димитрия уже едва держала себя в руках, чтобы не сорваться и не пойди надрать задницы создающим этот адский шум глупцам. Зрачки девушки медленно сужались, а дыхание участилось. Димитрия была на грани.