Ольга Кузнецова - Медленный солнечный ветер

Спустя несколько бесконечных минут девочка оторвалась от сестры и, подойдя к окну, принялась растаскивать порознь широкие шторы.

— Ты что, обезумела?! — Димитрия тут же кинулась к сестре и стала оттаскивать ее от окна, но та упорно сопротивлялась, молча, не издавая ни единого звука.

— Помнишь… как ты любила… солнце… — с трудом выдавила Весна сквозь стиснутые зубы.

— Я ненавижу солнце! — Димитрия практически орала, начисто забыв о правиле, которое призывало всех жителей Сараево сохранять тишину, если они хотят остаться в живых. — Погасло солнце! Погасло! Нет теперь ничего, Весна! Как ты не можешь понять?!..

Пронзительные крики внезапно сменились глухими рыданиями, и хватка девушки заметно ослабла. Весна с округлившимися от испуга глазами со страхом смотрела на сестру, не в силах пошевелиться. Она была маленькой, но и в свои четыре она уже прекрасно знала: во время войны все срываются, даже самые сильные. Рано или поздно.

Димитрия медленно сползла вдоль стены на пол и, свернувшись калачиком, стала вздрагивать, глотая непрошенные слезы.

— Уходи, — шептала она сестре. — Уходи, больше не хочу тебя видеть.

Весна опасливо попятилась в сторону двери и вскоре исчезла за ней.

Прошло минут десять, может, больше. Дарко не знал, как течет время во снах, а особенно в чужих. Но затем на улице раздались приглушенные мужские голоса, которые в сознании Димитрии, в ее памяти выделялись особенно четко среди прочего шума. Девушка мгновенно затихла, рыдания прервались, и теперь она, ухватившись за подоконник, стала медленно приподниматься. Когда ее глаза наконец оказались на уровне окна, она замерла. Дарко видел, как гаснут ее глаза, как приоткрывается ее рот, не в силах исторгнуть крик ужаса.

"Нет", — прошептали ее губы, но было уже ничего не изменить.

Любопытство Дарко заставило его тоже подойти к окну. На земле — пять этажей вниз — группа Посланцев обступила в круг маленькую девочку. Она не плакала, не кричала и даже не пыталась в немой мольбе вскинуть кверху голову, чтобы посмотреть, не наблюдает ли сейчас кто за ней из окна.

— НЕТ! — уже вслух крикнула Димитрия и что было сил двинула кулаком по стеклу, которое в ответ задрожало, но так и не разбилось.

Девушка снова опустилась обратно на пол: она уже заранее знала, чем закончится эта история — такая же, как и сотни других. Но почему-то она думала, что их семьи Посланцы не коснутся. Кого угодно — только не их. Теперь Димитрия понимала, что они — не исключение, как она привыкла думать. Они — правило.

Димитрия закрыла лицо ладонями, пытаясь тем самым отгородиться от внешнего мира. Ее сестры больше нет. Нет маленькой Весны. А все из-за нее…

Видение постепенно стало расплываться, таять, окутанное тьмой и другими, менее важными, воспоминаниями. Дарко постепенно возвращался в свое тело, на заброшенное поле под уже разгромленным войной и временем городом.

Мужчина, тяжело дыша, резко раскрыл глаза и, чувствуя, как по спине катятся холодные капельки пота, сел на землю. Димитрия беспокойно спала возле него; она почти вылезла из своего спального мешка и теперь, терзаемая ночным кошмаром, слегка вздрагивала.

— Димитрия, — позвал ее он, осторожно похлопывая ее по щекам, чтобы разбудить.

Уже занимался рассвет, и им все равно нужно было выдвигаться в путь, но и без этого Дарко не хотел, чтобы девушку мучили страхи. Особенно теперь, когда он сам знал, в чем была их причина.

Девушка проснулась в таком же состоянии, как и Дарко: волосы прилипли к взмокшему лбу, дыхание сбилось, и в глазах ее сквозило непонимание, связанное с тем, где она сейчас находится.

Попытавшись ее успокоить, Дарко прижал Димитрию к себе, точно напуганного темнотой младенца. От девушки исходил почти могильный холод, губы ее дрожали.

— Я… я… — всхлипывая, начала Димитрия.

— Ты не виновата. Наоборот, так даже лучше. Все произошло так, как должно было произойти.

Она не спрашивала его, откуда он все знает. Все, что сейчас было важно для нее, что сейчас, по прошествии трех лет, кто-то живой был рядом с ней. Она чувствовала теплоту его тела, сладковатый успокаивающий запах, исходящий от его кожи. И вместе с ним она чувствовала себя реальной, настоящей — не просто фантомом когда-то давно существовавшей девочки.

— Они забрали ее из-за меня, — прошептала Димитрия и немного отстранилась от мужчины. Глаза ее покраснели и заплыли из-за целого водопада пролитых слез.

— Все это было давно, Димитрия. Пора забыть. Пора жить сегодняшним днем.

— Ты не понимаешь! — воскликнула девушка, а затем на мгновение замолкла. Именно эти слова она сказала Весне перед тем, как ее забрали Посланцы. — У тебя никого не было, солдат, как ты можешь судить о том, что значит потерять кого-то?! — озлобленно продолжила она, понизив голос до шепота.

Дарко вздрогнул. Еще никогда прежде ему так не хотелось рассказать кому-то о том, что так его гложило. Оставаясь наедине со своим горем, он фактически жил такой же жизнью, как и Димитрия. Никто не подумал после войны о том, чтобы создать пункты психологической помощи, да Дарко и не пошел бы туда — гордость бы не позволила. Посланцы же и вовсе не обладали нервной системой — для них само существование чувств и эмоций было из разряда фантастики.

С другой стороны, победителей не судят.

Димитрия без всякой веской причины разозлилась на Дарко.

— Сна ни в одном глазу, — оправдывалась она ворчливым голосом, окончательно выбираясь из спального мешка.

Девушка уже жалела о том, что позволила Дарко ворваться к ней в душу. Что же касалось сна — может, она говорила, когда спала, вот он все и узнал. В конце концов, какая разница, был он в курсе или нет. Весну уже ничто не вернет.

Ей нужно было побыть одной. Обхватив себя тонкими руками, Димитрия стала продираться сквозь заросшее пшеничное поле, чувствуя, как по щекам все еще катятся слезы.

В школьные годы она сама глумилась над девочками, которые много плакали и распускали нюни. Размазня, фыркала Димка. Ей так и не удалось снискать себе славы за свое ненормативное поведение ни среди девчонок, ни среди парней. Ее сторонились все, за исключением двух подруг, которые наверняка, догадывалась Димка, обсуждали ее за ее же спиной.

В общем, Димитрию мало кто любил. Даже родная мать, то и дело уличала дочь во вранье. Когда у нее родилась девочка, она мечтала о том, как воспитает из нее настоящую леди, но вышло совсем наоборот. Несмотря на то, что Димитрия была старше сестры почти на двенадцать лет, младшую сестру всегда ставили в пример старшей. И выходит, что Димитрия не могла похвастаться радужным детством, а затем наступила война. Глупо вышло, на самом деле. Димитрия только взялась за ум, хотела даже школу нормально закончить, поступить в институт и завести собаку, но мечтам, как выяснилось, не суждено было сбыться.