Ольга Кузнецова - Медленный солнечный ветер

Но преимущество девушки было недолгим. С глухим рычанием противник перевернул ее и теперь оказался сверху, крепко сжав оба запястья, чтобы Димитрия не имела возможности вырваться.

— Успокойся. — Из темноты раздался знакомый голос. — Успокойся, это я.

На мгновение Димитрия даже забыла, как дышать. Некоторое время она смотрела в пустоту, не веря собственному счастью. Вот уж никогда она не могла подумать, что будет так рада этому человеку.

Тиски, сжимающие ее запястья, ослабли, и Дарко слез с Димитрии, помогая ей подняться на ноги. Меньше всего он ожидал, что она кинется обнимать его.

Димитрия бы заплакала, если бы у нее еще остались слезы, но она могла только тихонько всхлипывать и сжимать шею солдата своими тоненькими ручками. Девушка не видела в этом ничего постыдного — она просто поддалась необъяснимому желанию, жгущему ее душу изнутри, обнять этого человека, прикоснуться к его коже, убедиться, что он настоящий.

Поначалу Дарко даже растерялся, но затем, не зная, куда деть свои руки, положил их девушке на талию. Кажется, она не слишком возражала.

— Колючий, — сиплым шепотом произнесла Димитрия. — Сколько дней ты уже не брился?

— Тут темно, Димитрия, — возразил Дарко.

— А я тебя чувствую. — Ее щека прикоснулась к его.

Помимо воли Дарко начал вспоминать о прикосновениях Эвы — они как будто оживали, переносились из его памяти в реальность. Но единственная девушка, с которой его столкнула судьба после вторжения, любила вовсе не его, а то, что он мог ей дать. Только с его помощью она могла выжить в мире, который так отличался от того, который она знала.

И все же в этих объятьях было что-то такое, что принадлежало только им двоим — и никому больше. Интимность прикосновений создавала хрупкую магию, которую можно было разрушить одним только словом.

Димитрия не спрашивала его, где он был, почему его так долго не было, а Дарко, в свою очередь, по тому, как отчаянно девушка за него ухватилась, мог только догадываться, через что ей пришлось пройти без него. У каждого из них была своя история, которую они хотели друг другу рассказать.

Только сейчас Димитрия поняла, что вспышка света ей вовсе не показалась, — это и в самом деле был Дарко. И здесь, под землей, в кромешной тьме, она ощущала себя по-настоящему цельной, точно к ней вернулось то, что когда-то вырвали из ее груди. Душу, сердце.

Единственный карманный фонарь Дарко разбился при драке и теперь валялся где-то в темноте, уже ни на что ни годный. Но этим двоим не нужен был свет, чтобы ощущать присутствие друг друга.

В метро было тихо. Даже тише, чем на поверхности, хотя, по сути, и там, и там живых не было. Редкие беженцы были не в счет — они испарялись так же быстро, как и появлялись, словно призраки прошлого.

Наконец Димитрия отстранилась от Дарко, но окончательно прервать физический контакт все же не решилась: она до сих боялась, что мужчина внезапно исчезнет.

— Солдат… — выдохнула она. — Мне тебя так не хватало, солдат.

— Ты хорошенько напугала меня, когда я понял, что потерял тебя. — Дарко попытался улыбнуться, и у него это почти получилось: теперь, когда Димитрия снова была рядом, былые страхи сразу стали казаться ему глупыми и необоснованными.

Пустая станция метро создавала непередаваемую акустику — каждое слово уносилось куда-то глубоко в туннель. Складывалось впечатление, будто находишься где-то не на земле, но все, по сути, так и было.

Димитрия теперь не могла понять, как она могла даже допустить мысль о том, что Дарко бросит ее. Он был не из тех, кого она привыкла видеть рядом с собой. В отличие от Димитрии, у Дарко были нерушимые принципы, и сам он казался ей каким-то… правильным. Он был полной ее противоположностью, до последней черты, до последней детали. Отчасти Димитрии хотелось быть похожей на него, но она уже вряд ли бы смогла измениться: оставленный войной шрам в ее сердце теперь казался уродливым отпечатком, оставленным на всю жизнь.

— Ты вся дрожишь. — Дарко привлек девушку к себе, и теперь уже он обнял ее за плечи. — От холода или от страха?

Наверное, от всего вместе, хотела сказать Димитрия, но не смогла вымолвить ни слова: зубы сильно стучали, не давая нормально говорить.

— Пойдем. — Мужчина повлек Димитрию за собой. — Я знаю место, где можно согреться.

Димитрия закрыла глаза, снова позволяя солдату делать с собой что угодно, но была большая разница между тем, что связывало их тогда и сейчас. Теперь она целиком и полностью доверялась ему.

Когда они вышли на свет, Димитрия бросила короткий взгляд на своего спутника. Да, она, наверное, выглядела не лучше. Под глазами у Дарко пролегли тяжелые фиолетовые синяки — верный признак того, что он не спал уже несколько суток; веки опухли.

У входа в метрополитен Димитрия к удивлению Дарко подобрала с земли какую-то черную папку.

— Где ты успела это найти? — поинтересовался мужчина.

— Места знать надо. — Димитрия сухо улыбнулась и прижала таинственную папку к груди.

На это Дарко только пожал плечами.

Все обещало прийти в норму — об этом девушке говорило присутствие Дарко рядом с ней. В конце концов, всегда, когда ситуация выходила из-под контроля, он появлялся.

Идти оказалось совсем недолго, но Димитрия еле выдержала это испытание — девушка уже и так еле держалась на ногах. Это оказался огромный торговый центр, раньше в таких всегда было полным-полно туристов и модниц. Десятки мелких уютных кафешек, добрая сотня магазинов с разнообразным ненужным хламом, прачечная, парковка и даже уголок для домашних питомцев. Все это было когда-то, и все это умерло.

Небо постепенно заволокло тучами. Кислотные дожди в последнее время были не редкость — Димитрия видела несколько беженцев с ужасными ожогами по всему телу. Кто-то пустил слух, что это Посланцы так над всеми издеваются. Правда ли это — никто не знал, но у всех появился еще один повод ненавидеть Посланцев.

Первые капли ядовитой влаги упали с неба, едва Дарко и Димитрия вошли в торговый центр через главный вход, от которого осталось только стеклянное крошево. Внутри все было так же запущенно и перевернуто кверху дном, как и везде в городе. В воздухе витала тишина, превратившаяся под стеклянными сводами в сплошное монотонное дыхание. Только сейчас Димитрия заметила, что на Дарко больше не было рюкзака.

Девушка вскинула брови.

— Где вещи? — спросила она, с грустью вспоминая о спасительных фляжках с водой.

— Теперь уже не важно. — Дарко отвел глаза, но Димитрия так просто не собиралась сдаваться.

— Где? — настаивала она, резко остановившись и перегородив мужчине дорогу. Снаружи все громче по развороченному асфальту барабанили капли.