Юрий Нестеренко - Приговор

Вольно ж ему было присваивать чужого коня… А впрочем, не тем же ли

способом Верный в свое время стал моим? Правда, его предыдущий хозяин

наверняка умер — как и хозяин доставшегося нам Быстрого… но и у того

гонца были все основания считать, что хозяина Верного нет в живых.

Другой вопрос, что едва ли знание обратного его бы остановило… Ладно,

кажется, от этих мыслей тошнота только усиливается. Так что за письмо

один покойник вез другому?

Я поднес пергамент ближе к костру. Вообще-то со стороны Ришарда

было изрядной глупостью слать секретные приказы открытым текстом, без

всякого шифра. Мы с учителем обсуждали в свое время разные системы

кодирования, включая и такие, которые нельзя вскрыть анализом

сравнительной частоты символов. Но, когда в стране грамотно меньше

десятой части населения, очевидно, расслабляются даже опытные

полководцы. Видимо, безопасность гонца обеспечивал какой-нибудь эскорт,

и именно с человеком из этого эскорта мы чуть не столкнулись, вылетая

галопом из скотного сарая. Гонец и его сопровождающие тоже, должно быть,

расслабились, не ожидая никаких неприятностей в глубоком тылу, на

постоялом дворе в Ра-де-Ро, менее чем в одном дне конного пути от

Нуаррота…

Впрочем, текст был все же не столь легок для чтения: он был написан

вычурно, с кудрявыми завитушками — наверняка Ришард писал не сам,

старался его секретарь. В итоге разбирать эту каллиграфию было тяжело -

удивительно, что Ник, с его-то уровнем грамотности, смог читать это хотя

бы по складам. Может быть, тот, кто учил его чтению, тоже был любителем

подобных финтифлюшек… Легко можно понять желание усложнить жизнь

другому, чтобы за счет этого облегчить ее себе. Но люди сплошь и рядом

сознательно усложняют жизнь сразу и себе, и другим, и вот это я понять

не в состоянии… Нет, так, похоже, голова разболится еще больше.

Прочитаю завтра утром, при нормальном освещении.

Эвьет подвела Верного и лишь теперь разглядела в свете костра мое

лицо. "Надо промыть рану", — решительно заявила она. Я согласился, что

это хорошая идея — вода у нас еще оставалась — но от перевязки

отказался. Неизвестно, кого мы тут еще встретим, и не стоит издали

давать им знать о собственной слабости.

Желания запрыгивать в седло у меня не было — при сотрясении мозга

вообще противопоказаны физические упражнения. Я попросил Эвелину помочь

навьючить сумки и корзины, а затем, взяв коня под уздцы, пошел за

девочкой, туда, где она оставила Быстрого. Костер мы так и оставили

гореть.

— Дольф, — спросила Эвьет, не оборачиваясь, — ты на меня не

сердишься?

— За что? За то, что ты спасла мне жизнь?

— За то, что я тебя бросила.

— Ты поступила правильно. У тебя не было другого выхода.

— Когда ты свалился, я даже не знала, жив ли ты! — воскликнула она,

словно я не соглашался, а спорил. — И у меня оставались считанные

мгновения, чтобы запрыгнуть в седло. Я бы в любом случае не успела

втащить тебя на коня, да и ты бы не мог держаться в седле. Был, правда,

еще вариант… выдернуть огнебой у тебя из-под куртки. Но я дала слово

не прикасаться к нему без твоего разрешения, — она замолчала

выжидательно.

— Ты все сделала правильно, — повторил я. — Из огнебоя тоже надо

уметь стрелять. У тебя бы не получилось.

— Ты точно на меня не сердишься? — на сей раз она обернулась ко мне

— впрочем, в темноте я видел ее лицо лишь как бледный овал, и она мое,

очевидно, тоже. — Совсем-совсем?

— Эвьет, — торжественно произнес я, — сердиться на разумный

поступок может только дурак. А я бы сердился на тебя лишь в том случае,

если бы ты полезла меня спасать в безнадежной ситуации, и в итоге мы оба

оказались бы по уши в… дурно пахнущей субстанции. Кстати, надеюсь,

если бы Нику хватило ума приставить мне нож к горлу и потребовать, чтобы

ты положила арбалет, ты бы этого не сделала?

— Чтобы они прикончили нас обоих? Конечно же, нет.

— Умница! — искренне похвалил я.

Мы, наконец, подошли к ожидавшему нас в укромном месте между

холмами графскому коню. Должно быть, его необычная масть сыграла свою

роль в нападении троицы — они издали поняли, чья это лошадь… Но, умчав

от них Эвьет, он полностью искупил свою невольную "вину".

— Почему ты ускакала на нем, а не на Верном? — спросил я.

— Каждый миг был дорог, а он стоял ближе… Ну и потом, Верный -

твой конь, — смущенно спохватилась она.

— Не стесняйся, — рассмеялся я. — Когда речь идет о спасении жизни,

вопросы собственности отходят на второй план. Хорошо, что Быстрый не

подвел, но на будущее запомни — уходить от погони лучше на знакомом

коне.

— Его зовут Быстрый? Он оправдывает это имя.

— Ты, пока скакала, а потом подбиралась к этим парням, не заметила

в окрестностях хорошего места для ночлега? Думаю, возвращаться на их

стоянку было бы неблагоразумно.

— Да, я видела грот в склоне одного из холмов. Если внутри

достаточно сухо…

— Сейчас, по-моему, везде достаточно сухо.

Грот оказался полостью в каменном теле холма — стало быть, в нем

можно было ночевать, не опасаясь быть заваленными песком; в то же время

пол был песчаным и мягким. Правда, в глубину грот был от силы ярда три,

а в высоту не достигал и двух, так что коней пришлось оставить снаружи;

я надеялся, что по крайней мере Верный, если что, подаст голос. Но за

ночь нас никто не потревожил — ни солдаты разбитого войска, ни мародеры,

ни, разумеется, призраки убитых.

Утром я проснулся поздно — Эвелина призналась, что ждала меня часа

два, но не будила, помня о моей травме — и по-прежнему чувствовал себя

плохо, что меня нимало не удивило. По-хорошему, после такого удара по

голове надо отлеживаться по меньшей мере дней пять, а то и все десять.

Но не в этой же норе, в самом деле. Надо отыскать какой-нибудь приличный

постоялый двор — будем надеяться, что такие в округе еще остались…

Нехотя выбравшись на солнце, я почувствовал, что яркий свет мне

неприятен, но все же достал и развернул злополучную депешу. Угловатые

вычурные буквы, нестерпимо резкие на залитом солнцем пергаменте, прыгали

перед глазами и с трудом соглашались складываться в слова. Промучившись

с минуту и чувствуя, как усиливается головная боль, я протянул листок

Эвьет и попросил ее прочитать вслух.

— "Сим предписываю верному моему графу Рануару прибыть с

войском…" Что это, Дольф?

Ах, да. Она же не присутствовала при обнаружении депеши, а я

накануне ничего ей не рассказал. Пришлось сделать это сейчас.

— Выходит, мы и в самом деле убили гонца, везшего важное послание?