Юрий Нестеренко - Приговор

принципе, это мог оказаться кто угодно, но едва ли лихие лесные

обитатели стали бы разводить огонь прямо у дороги; скорее всего, это

тоже были какие-нибудь припозднившиеся путники. На всякий случай я все

же протянул Эвелине арбалет. Путники тоже разные бывают.

Мы проехали поворот и увидели в вечернем сумраке полдюжины кибиток,

стоявших на обочине передками в нашу сторону. Лес в этом месте отступил

от дороги, образовав небольшую поляну; на ней ближе к повозкам горел

костер, а подальше щипали траву стреноженные лошади. Значит, караван.

Стоит ли ночевать вместе с ними — еще вопрос, но, по крайней мере,

расспросить их о дальнейшей дороге имеет смысл.

Над огнем на крепких рогатинах висел довольно приличных размеров

котел, в котором что-то булькало — не иначе, там готовился ужин для всех

караванщиков. У костра спиной к нам сидели двое — рослый мужчина и

ребенок. Они никак не отреагировали, когда мы подъехали, и я подумал,

что караванщики чересчур беспечны. Остановиться на ночь посреди леса и

не выставить часовых — такое и в довоенные годы едва ли было разумным…

Впрочем, возможно, это не торговый караван, а просто беженцы, у которых

нечего взять? Наличие в караване детей лишь подтверждало эту мысль. Хотя

беженцы, путешествующие не на своих двоих, уже не настолько бедны, чтобы

чувствовать себя в безопасности.

— Путь добрый, — приветствовал я сидящих, спешиваясь и в то же

время делая знак Эвьет оставаться пока на коне.

— И вам, — глухо буркнул мужчина, по-прежнему не глядя в мою

сторону.

— Откуда едете? — осведомился я, стараясь, чтобы мой голос звучал

как можно более приветливо.

— Из Комплена, — последовал столь же глухой ответ. Вообще голос

незнакомца был какой-то странный, словно он говорил, не закрывая губ.

— Как удачно! — искренне заметил я. — Мы как раз направляемся в

Комплен. Далеко до него?

Он снова что-то пробурчал себе под нос — не то, что они были там

вчера, не то — позавчера.

— Послушайте, любезный, — потерял терпение я, — я думаю, нам будет

легче беседовать, если вы перестанете обращаться к костру и обернетесь в

мою сторону.

Он медленно повернулся, и падавший сбоку пляшущий свет пламени

озарил то, что было его лицом.

Я навидался всяких людей — и живых, и мертвых. Но тут я невольно

отпрянул, еле удержавшись, чтобы не вскрикнуть. На меня смотрело

чудовище.

Фактически у него было два лица, точнее, полтора. Между

переносицами двух носов помещался третий глаз, неестественно выкаченный,

но, кажется, зрячий. Ртов тоже было полтора — левый смыкался с правым,

образуя сплошную широкую пасть; при этом слева зубы были более-менее

нормальными, справа — редкими и кривыми, доросшими до разной длины. В

сумраке я не разглядел, сколько у него языков. Но подбородков было тоже

два — левый, сросшийся с правым.

— Ну что? — спросило это существо, моргнув разом тремя глазами. -

Так легче?

— Ты только посмотри на его рожу! — раздался глумливый тоненький

голосок. В первый миг я даже не понял, что адресован он не мне, а

монстру. Говорил тот, кого я со спины принял за ребенка — но теперь я

увидел, что у этого "ребенка" морщинистое лицо и редкая, но длинная

седая бороденка.

— Он пристает к тебе, Хуго? — осведомился кто-то сзади.

Я резко обернулся. За мной стояло еще одно страшилище. Все его лицо

сплошной коркой покрывали бородавчатые наросты, которые казались

слипшимися в единую безобразную массу. Бородавок не было только на веках

и губах.

— Дольф! — судя по голосу, Эвьет была не на шутку напугана, и я

отлично мог ее понять. От такой встречи и днем в центре города испытаешь

оторопь, а уж в ночном лесу… — Кто все эти твари?!

— Эй! — еще одно чудище высунулось из ближайшего фургона. Обрюзгшее

тело, судя по очертаниям, было женским, но голова… Голова была в два с

лишним раза больше, чем положено иметь человеку, и более всего походила

на неряшливо увязанный тюк или на бесформенный багровый кусок теста.

БОльшую часть этой головы представляла собой огромная опухоль, тяжело

свисавшая на правое плечо и на грудь. Эта опухоль практически вытеснила

лицо — глаза, нос и рот съехали на левую сторону, образовав этакое

крохотное карикатурное личико. Рот едва раскрывался, и все же способен

был издавать осмысленные звуки: — Офооно, у ее афайеф!

"Осторожно, у нее арбалет!" — догадался я. Признаться, я и сам уже

рефлекторно потянулся за оружием.

— Ладно, ребята, пошутили и будет! — еще одна фигура шагала к нам

от второго фургона, и я с облегчением понял, что это, похоже, обычный

человек. Он вошел в круг света, отбрасываемого костром. Обветренное лицо

с грубыми чертами и старым шрамом на правой щеке, чудом не задевшим

глаз, принадлежало человеку лет сорока пяти, немало, должно быть,

повидавшему в жизни. Он был коротко, хотя и неряшливо, обстрижен; нижнюю

часть лица обрамляла жесткая курчавая бородка.

— Гюнтер, — представился он, протягивая ладонь для приветствия

(почему-то левую). Я не одобряю обычай рукопожатия, тем паче с

незнакомцами — неизвестно, какую заразу можно подцепить таким способом -

поэтому просто коротко наклонил голову, одновременно покосившись на его

правую руку. Из рукава вместо кисти торчал железный крюк.

— Хозяин цирка уродов, — продолжал Гюнтер. Я уже и сам успел

догадаться, что представляет собой загадочный караван, а вот для Эвьет

услышанное объяснение, похоже, стало облегчением. Она опустила арбалет.

— Не думайте, сударь, сам я не из этих, — добавил владелец цирка,

от которого, конечно, не укрылся мой взгляд на его крюк. — У меня была

нормальная рука. Я ее потерял на войне.

— Да мне, в общем-то, неважно…

— Многим важно. Уродами-то они брезгуют. Вот и думают, что я сам

себе руку отрубил, чтоб за нормального сойти. Мол, лучше быть калекой,

чем уродом. Хотя калекам за их увечье подадут разве что из жалости, а

чтоб уродов посмотреть, народ платит из любопытства. Любопытство-то куда

посильней жалости будет… Но я свою руку на войне…

— Ладно, ладно, — перебил я. Что-то уж больно настойчиво он

убеждает меня в военной версии. Нет, наверное, рука у него и впрямь была

нормальной, вот только в сражении ли он ее лишился? Или просто в

результате пьяной драки? А то и вовсе на плахе за воровство. Что,

впрочем, отнюдь не исключало военного прошлого. — Я Дольф, а это

Эвелина. Мы едем в Комплен. Верно ли я расслышал, что вы выехали оттуда

только вчера?

— Позавчера. Скверный городишко, почти ничего там не собрали…