Юрий Нестеренко - Приговор

помещение второго этажа — но мне совсем не понравился идущий из нее

запах. Он был почти выдохшийся — но даже и на этой стадии в нем

угадывалась резкость, от которой, будь запах посильнее, наверное,

слезились бы глаза и першило бы в горле. А главное, я вообще не мог

понять, чем это пахнет. Никогда прежде, даже проходя мимо мастерской

кожевенника, мне не доводилось вдыхать ничего подобного. В общем,

спускаться вслепую туда, откуда так пахло, мне совсем не хотелось — да и

вряд ли, сказал я себе, в таком месте хранят деньги. Так что я полез

через ограждение круглой площадки. Светила луна, и в ее свете я различил

на полу площадки изображение, которое мне захотелось рассмотреть

поподробнее. Я зажег огарок свечи, который был у меня с собой. Пол был

выложен плиткой таким образом, что она делила круг на двенадцать равных

секторов. Я уже видел солнечные часы, устроенные подобным образом, но

часам нужен центральный стержень, а здесь его не было. Лишь стоял, да и

то не в центре, а возле перил, трехногий табурет — самый обыкновенный.

Но в каждом секторе, ближе к ограде, был выбит какой-то непонятный

символ, везде свой. Для меня, правда, тогда любые символы были

непонятными, ибо читать и писать я не умел, однако видеть обычные буквы

и цифры мне доводилось, и я был уверен, что это — не они. Такие же

символы через те же интервалы были нанесены и на перила, но они не

совпадали с теми, что на полу! Осмотрев их, я понял, что они идут в том

же порядке, но смещены относительно пола на четыре сектора. Не знаю даже

почему, вероятно, из какого-то подсознательного представления о

гармонии, мне захотелось устранить этот сдвиг, и я, ухватившись за один

из тонких вертикальных столбиков ограды, потянул на себя! Глупая затея,

да — пытаться сдвинуть вручную не то балюстраду, не то пол под ней? Но,

не успел я об этом подумать, как все кольцо ограды действительно начало

поворачиваться! Причем довольно легко и без скрипа. Я совместил знаки на

перилах и на полу и замер в ожидании, что сейчас что-то произойдет — ну,

например, откроется проход вниз. Но ничего не происходило. Приблизив

огонек свечи к перилам, я заметил, что, помимо больших символов, на них

нанесено что-то вроде зарубок с мелкими надписями рядом — но эти знаки

шли уже вовсе не через регулярные промежутки. Больше я ничего не успел

рассмотреть, потому что на луну набежала туча, и почти сразу же порыв

ветра задул мою свечу. Мне вдруг стало страшно. Вспомнились истории о

злых алхимиках и чернокнижниках, которыми мы, мальчишки, пугали друг

друга по ночам в общей комнате, служившей нам спальней. Таинственные

знаки, странная башенка с крутящимися перилами и загадочный неприятный

запах прекрасно вписывались в антураж подобных историй. Проникать в

подобный дом, да еще ночью, резко расхотелось. Однако мысль о вполне

конкретных побоях, которые ожидают меня, если я вернусь ни с чем,

оказалась сильнее воображаемых страхов, и я снова вернулся в центр

круга, отыскивая ход внутрь. Здесь не было никакой ручки или кольца, за

которое следовало бы тянуть, но ведь как-то хозяин попадал на эту

площадку? Если, конечно, его не возносила прямо сквозь крышу колдовская

сила… Но я предпочел поискать более разумное объяснение и стал

старательно шарить ногой по полу. Действительно, вскоре я почувствовал

под пальцами тонкую щель. В центре площадки был круглый люк, как я и

предполагал — тщательно и плотно пригнанный, чтобы дождь и снег не

попадали внутрь. Оставалось понять, как его открыть. Люк был,

естественно, поделен на те же двенадцать секторов, что и вся площадка; я

принялся с усилием ощупывать их по очереди, и действительно, четвертый

или пятый слегка просел под пальцем моей ноги, и раздался громкий

щелчок. Люк дрогнул; я поспешно отскочил в сторону, и он открылся, сам

собой откинувшись вверх! Это было устроено с помощью простого

противовеса, но мне тогда показалось лишним подтверждением колдовской

версии. Однако, убедившись, что из люка никто не показывается и вообще

ничего страшного не происходит, я отважился сесть на край открывшегося

отверстия и нащупать ногами ступеньки круто уходившей вниз лестницы.

Подождав для верности еще немного, я начал спуск в кромешную темноту.

Снова зажечь свечу я не рискнул, опасаясь, что ее огонек выдаст меня

внутри дома. Опасения насчет запертой двери чердака не подтвердились;

вскоре у меня под ногами оказался еще один люк, но он был самый обычный,

с кольцом, за которое надо было потянуть. Однако, когда я пролез через

него и продолжил спуск, две ступени подо мной как-то странно спружинили,

и люк сам захлопнулся над моей головой. Я замер — звук был довольно

громкий — но никакого переполоха не поднялось и на этот раз, и я,

наконец, спустился на голый каменный пол какой-то комнаты второго этажа.

Было по-прежнему совершенно темно — окна были закрыты ставнями. И в

воздухе стоял необычный запах, точнее, целый букет запахов — иной,

нежели из трубы, без той резкости, но тоже незнакомый и не слишком

приятный. Первым делом я затаил дыхание и прислушался. Острый слух -

одно из главных качеств для вора-домушника. Поскольку после того, как

свет погас в окне на первом этаже, он не зажигался больше нигде в доме,

я был уверен, что спальня хозяина внизу — однако осторожность никогда не

повредит. Тем более, что в комнате, куда забрался вор, его может

поджидать не только человек, но и собака. Хороший сторожевой пес,

конечно, поднял бы лай, когда я был еще на чердаке — но и избалованный

домашний любимец, дрыхнущий, пока на него не наступишь, может устроить

чужаку веселую жизнь, если его все-таки разбудить. Но никакого дыхания

или движения слышно не было. Тогда я осторожно двинулся в обход

помещения, дабы определить, где здесь двери и закрыты ли они; только

убедившись, что меня не увидят из соседних комнат, я готов был зажечь

огонь. Сперва мои протянутые в темноту пальцы наткнулись на какие-то

большие стеклянные сосуды; я ощупал край стола, на котором они стояли, и

двинулся левее. Короткое пустое пространство — и я вновь коснулся рукой

чего-то холодного, но на сей раз это было не стекло, а металл. Предмет,

лежавший на небольшом столике, слегка звякнул; я поспешно прижал его

пальцем и чуть не порезался об острое лезвие. Сперва я подумал, что это

нож, но лезвие было небольшим и странно изогнутой формы — таких ножей

мне видеть не доводилось. Рядом лежали еще какие-то металлические

инструменты — какие-то пилы, клещи, сверла, но вовсе не такие, какими