Сергей Казменко - Нашествие

- Чем? - обернулся Рубаи. - Этим? Представьте себе, да. Сам порой удивляюсь. Его откопал на чердаке один из моих друзей, а я починил. Музейной ценности он почти не представляет, но в моей коллекции это один из лучших экспонатов. Ведь по большей части то, что вы видите всего лишь бутафория. Все, конечно, вполне работоспособно, но начинка-то наша, современная. Подлинные лишь вот этот авометр да ЯМР-спектрометр на верхней полке. Когда-то он считался портативным прибором, но в одиночку я его с трудом передвигаю, - он усмехнулся, поставил на стол поднос, сел в кресло напротив. - Все это, знаете, требует времени. Коллекционирование - дело серьезное. А времени-то у нас нет. Вернее, не было. Так, пожалуй, будет точнее.

- А что, теперь время появилось?

- Да как сказать, - он едва заметно пожал плечами - Дел, конечно, как и прежде невпроворот. Старик вон вымотался до предела, того и гляди свалится, - кивнул он на полку за моей спиной. - Да не лежит душа. Бывает, знаете, такое состояние, когда все из рук валится.

- Бывает, - согласился я. Интересно бы узнать, почему у него все валится из рук.

Он разлил чай, поставил чайник на поднос и вдруг застыл в неподвижности, склонившись над столом. Так, будто его внезапно поразила какая-то мысль, и он забыл о моем присутствии. Но это продолжалось всего несколько секунд. Он поднял голову, посмотрел на меня, слабо улыбнулся, сказал:

- Так на чем мы остановились?

- На том, что все валится из рук. Правда, вы не объяснили, почему.

- Ну, объяснить-то совсем нетрудно. Естественное состояние, когда вдруг понимаешь, что долгое время шел ошибочным путем, а как найти правильный путь - не знаешь. А сроки поджимают, даже задуматься толком некогда.

- А давно вы это поняли?

- Это сложный вопрос, - он облокотился о стол, зажал голову в кулаке, опустил глаза. - Пожалуй, чувствовал это уже давно. С тех самых пор, как они начали плодиться.

- Онгерриты? - задал я ненужный вопрос.

Он кивнул.

- Вы их видели?

- Давно. Когда прибыл сюда.

- А потом?

- А потом я работал. Правда, как теперь оказалось, совершенно напрасно.

- Почему?

Он только хмыкнул в ответ. Затем взял свою чашку в ладони и стал медленно отхлебывать из нее, упершись локтями в стол. Потом вдруг спросил:

- А каковы ваши полномочия?

- Я наблюдатель.

- Просто наблюдатель?

- Да, - я пожал плечами, как бы удивляясь вопросу. Говорят, что мне удается врать не краснея. Не знаю, почему так получается. Внутренне я всегда чувствую себя при этом отвратительно и готов сквозь землю провалиться. Такая уж у меня работа.

- Жаль, - он взял из вазочки на подносе сухарик, неуловимым движением сунул его в рот, с хрустом разжевал. - Очень жаль. Да вы пейте чай, а то остынет. Не тот аромат.

Я взял чашку, сделал несколько глотков, потом спросил:

- Почему жаль?

- Потому что будь у вас полномочия, я бы убедил вас прикрыть немедленно все это.

- Что прикрыть? - Я чуть не подавился от неожиданности.

- Да весь этот проект. Нашу базу. Все, чем мы тут заниматься пытаемся. Свернуть по-быстрому, и назад, на Землю. Как бы и не было нас здесь никогда.

- Любопытная мысль, - сказал я, тоже взял сухарик из вазочки, положил себе в рот. Но хрустнуть так же, как Рубаи, не сумел. К счастью, потому, что хрустнул бы не сухарик, а мои зубы. - Слушайте, как вы их жуете?

- Виноват, не предупредил. Специальный рецепт, собственное приготовление. Вы его размочите.

- Хорош рецепт, - я покачал головой, затем последовал его совету и отхлебнул глоток чая. Чай действительно был хорош. Насчет рецепта это была лишь фигура речи.

- Так почему бы вы прикрыли проект? - спросил я, когда справился с сухариком.

- Ну хотя бы потому, - сказал он, немного подумав. - Что цели, которые он ставит, пока недостижимы. И чем дольше мы здесь работаем, тем меньше нам остается путей для отступления.

- А что, по-вашему, сейчас еще остается возможность отступить?

- Да. Все определяется конечной целью. Если мы осознаем недостижимость этой цели, то такая возможность всегда будет. Существенно лишь то, что чем раньше мы отступим, тем меньшими будут потери.

- А как же быть с онгерритами, прошедшими восьмой метаморфоз?

- Это, инспектор, проблема этического порядка. И она, по моему мнению, в принципе неразрешима. Я думаю только, что, раз уж они как-то без посторонней помощи миллионы лет, то и впредь обойдутся. В конце концов, нас оправдывает в конечном счете то, что не мы инициировали демографический взрыв. Ведь определенно же известно, что те, кто проходит сегодня восьмой метаморфоз, первый метаморфоз прошли еще до принятия решения о воздействии. Это для тех, кому нужны оправдания. И чем раньше онгерриты поймут, что совершили ошибку, доверившись нам, тем с меньшими потерями сумеют они преодолеть ее последствия. Ведь надежды-то все равно нет - иначе я не сидел бы сейчас без дела.

- А что, ее действительно нет?

Он допил чай, поставил чашку, зажал в кулак свою рыжую голову. И минуту просидел молча, глядя куда-то в бесконечность за моей спиной. Потом сказал:

- Видимо, действительно нет. По крайней мере, пока. Хотя в науке случаются иногда чудеса. Но нельзя же надеяться на чудо. Понимаете, когда вырабатываешь план действий, нельзя надеяться на чудо. Даже если с тобой работает волшебник вроде нашего Ваента. Слишком дорого потом такая надежда обходится.

- Как я понимаю, синтез вам не удается, и путей его осуществления не видно?

- Если бы мы просто не видели путей, было бы еще терпимо. В том-то вся и суть, что путь есть. Простой для понимания, но абсолютно нам недоступный. И старик никак не хочет понять, что это само по себе перечеркивает все наши попытки двигаться в другом направлении!

Это было новостью. Этого не было в материалах, которые я изучал. Там было определенно сказано, что способ синтеза бета-треона, над которым бились сейчас не только химики на Кабенге, но и еще в пяти лабораториях на Земле, пока неизвестен. И все - если исключить обширный список перепробованных вариантов.

- Какой путь? - спросил я, поставив чашку на поднос.

- Очень простой. Надо использовать инверсию в четвертом измерении.

- Только и всего?

- Только и всего. И никаких проблем с синтезом, его и школьник сумеет провести. Понимаете, в чем дело, - он повернулся, порылся на полке у себя за спиной, достал проектор и поставил его на столик, отодвинув поднос с чашками. - Молекула бета-треона устроена примерно так я несколько упрощаю для ясности, боковые цепи здесь ни при чем, их даже ваши химики из Академии смогли бы навесить, - он спроектировал ее над столом в виде классической модели из тысяч разноцветных шариков, потом уменьшил их размеры так, чтобы проступили химические связи, Видите те шесть бензольных колец в центре? - он выделил их цветом, Их конфигурация определяет всю пространственную структуру молекулы. Так вот, у альфа-треона, который мы умеем синтезировать, эти кольца сориентированы вот так, - он проделал какие-то манипуляции с проектором, слегка преобразовав молекулу. Ощущаете разницу?