Игорь Колосов - Идущий

— Объезжаем стороной! — крикнул воин. — Так быстрее!

В отличие от подвала, где его изучали двое монахов, претворяться на лошади было куда сложнее. Ему не хватало сил делать вид, что он без сознания. Ему неудобно, хочется изменить положение тела. Останься он без сознания, это не имело бы значения, он не ощутил бы никаких неудобств. И это сказывалось всё острее. Но он не должен выдать себя — в этом случае его неминуемо накачают прежним веществом.

Сколько продолжится эта скачка? Дини не знал. Воины могли прибыть в нужное место через час, а может и через день. Последнее казалось более реальным. Они ведь недавно объехали город.

Неудобство положения стало доставлять мальчику боль, он запаниковал, заворочался. Кажется, воин ничего не заметил. Или сделал вид, что ничего не заметил. Так Дини себя выдаст. Мальчик попытался расслабиться, вспомнил родителей, вызвал их милые образы, только бы не чувствовать эту ноющую боль, скрючившую тело. В какой–то степени это удалось. И даже больше — Дини задремал. Он ведь измучился за последние недели, и бессознательность, полученная от воинов, конечно же, не дала телу отдых.

Дрёма затянулась, и, казалось, скачка лишь усугубила её. Дрёма перешла в затяжной и, как ни странно, крепкий сон. Когда сон оборвался, мальчик не совладал с собой, и тот, что держал его, заметил это.

— О, наш малыш, проснулся, — проворковал голос, наполненный недоверием. — Булох, дай–ка мне ту баночку с мазью. Поживее.

Дини знал, что за этим последует. И снова оказался не готов к тому, чтобы провести своих похитителей. С полминуты он сдерживал дыхание. Один из людей, что держали его, что–то приговаривал, успокаивающе–раздражённое. Дини пытался вырваться, хотя это не имело смысла. Он приоткрыл глаза и на горизонте увидел стены города, высокие, казалось, упиравшиеся до небес, светлых и недосягаемых в этот день. За стенами был высокий шпиль, царапавший небо. И ещё что–то, менее изящное, скорее уродливое, напоминавшее шляпку тонкого, уродливого гриба.

Затем Дини сделал вдох, и всё это медленно померкло, уступая место темноте.

Шрам вскидывал голову, убеждался, что всё по–прежнему, охранник рядом с решётчатой дверью на месте, и снова проваливался в беспокойный сон. Несмотря на приказ Гурина, не упускать мальчика из виду ни на секунду, Шрам считал, что одного охранника, приставленного к темнице ребёнка, вполне достаточно. Шутка ли, он, Шрам, измучился и в глубине души негодовал, что ему не позволили отоспаться. Так и подохнуть можно, он ведь ни талх какой–нибудь, хотя Шрам подозревал, что способности монахов обходиться без сна — не более чем сказки или, на худой конец, значительное преувеличение.

Впрочем, они находились в Клунсе, от одного этого становилось не по себе.

Поговаривали, тех из гвардейцев, кто оказался по охранным делам в Клунсе, уже никогда не выпускали отсюда. Чтобы не выдали расположение переходов, камер, подвалов. Эти охранники становились такими же клиентами этой тюрьмы, как и те, кого они охраняли. Шрам присматривался к гвардейцу, оказавшемуся его напарником, но так и не определил, давно ли тот здесь находится. Были, правда, слухи, что те, кто проявил особое рвение и заслужил хорошую репутацию в глазах главного надсмотрщика Клунса Толга, получали право выйти из этого недоброго места, но жить в пределах Столицы, что, в общем, не так уж плохо. Так или иначе, Шрам надеялся, что с ним, как и с Камнем и Булохом, случай особый, и после им не ограничат свободу перемещения. Он стал засыпать. Несмотря на то, что с охранником они даже не разговаривали. Похоже, их и поставили вдвоём, контролировать друг друга.

Клунс напоминал громадный уродливый гриб, точная копия резиденции Правителя в Столице. Когда–то ещё прапрадед Правителя приказал выстроить тюрьму в виде здания Власти в Столице. Одни говорили, так намекнули Ордену талхов, не пытаться построить что–либо более высокое. Другие считали, Правитель хотел скрыть тюрьму под видом загородной резиденции, где он проводил большую часть свободного времени. То был момент сильной и затяжной смуты, когда бароны ополчились против единоличной власти. Правитель не рисковал убивать всех, кто попадался в руки. Он пытался склонить одних на свою сторону, у других надеялся вытянуть глубинные нити заговора, третьих вообще подозревал в сговоре с талхами. Для этого Ему понадобилось надёжное место, куда невозможно пробраться, где охранники постоянны, и их нереально подкупить. Где у Него окажется время, эта сущность, при владении которой у человека меньше шансов совершить непоправимую ошибку.

Задрёмывая, Шрам не мог остановить перед внутренним взором то, что заново прокручивал не желающий покоя мозг. То, что отряд, ведомый Гуриным, движется к Столице, было известно с самого начала. Правда, Булох заикнулся о том, что Правитель не станет ждать их и выедет навстречу, чтобы скорее получить мальчика. Кроме того, были сведения, что в Столице неспокойно. Но это не подтвердилось Правитель ждал их в Столице, никуда не выезжая.

Когда на горизонте показались величественные стены, равных которым нет на Всех Заселённых Землях, они увидели скакавший навстречу небольшой отряд из личной охраны Правителя. Скорее всего, он патрулировал вокруг Города в ожидании отряда Гурина. Командовал отрядом Зург, один из ближайших помощников Флека. Гурину приказали обойти Столицу и направиться сразу в Клунс.

Спустя пять минут и произошла та история с мальчиком. Гурин сказал, что ребёнок очнулся еще раньше, но не подавал признаков. После чего задремал. К счастью, они его снова усыпили, избавившись от проблем.

Так и случилось. Мрачные ворота, скрепя толстыми, как вековые дубы, цепями, опустились, проложив дорогу надо рвом шириной в сотню локтей, и отряд Гурина оказался в месте, возможно, более надёжном, нежели резиденция самого Правителя. И Шрам, веривший, что его ждёт полноценный, многочасовой сон, такой же шикарный, как и еда, которой он набьёт своё брюхо, оказался разочарован — его надежды не сбылись. И потому он справедливо полагал, что ничего страшного не случится, если он незаметно позволит себе маленькую компенсацию.

Он изредка открывал глаза, но в очередной раз, когда это случилось, что–то было не так. Охранник, ранее сидевший на грубом деревянном табурете, высота которого больше подходила небольшой скамейке, стоял перед решёткой двери. Спиной к Шраму. Он что–то рассматривал в камере.

Шрам ощутил ноющее беспокойство. Вставать не хотелось. Он хоть и проснулся, остатки сна облепили его тёплым расслабляющим тестом, несмотря на прохладу каменного коридора.

Хотя Шрам не видел лица охранника, он догадался, что тот озадачен. Ничего не оставалось, как встать и посмотреть, в чём дело. Гурин приказал докладывать обо всех мало–мальски странных симптомов. Мальчик необычный, и кто знает, какие ещё чудеса он предложит.