Игорь Колосов - Идущий

— Он умрёт? — прямо спросил мужчина.

Знахарь, седой жилистый старик, ещё полный сил и редкого для деревенского жителя здоровья, вздрогнул, словно сзади ему приставили нож. Мужчина настырно повторил свой вопрос, но знахарь не представлял, как объяснить крестьянину, что смерть его сына — даже не полбеды, и что необходимо побеспокоиться о другом.

Мальчик в соседней комнате, с сухим горячим телом и странно блестевшими глазами, нёс в себе признаки болезни, у которой даже не было названия. Почти полвека назад, будучи учеником, знахарь слышал от своего учителя о чём–то похожем, но считал это не больше, чем мифом. Безусловно, его учитель, заикнувшись о несуществующей болезни, рассказал далеко не обо всём. Конечно, потому что это была ересь, из–за которой было легко умереть. Нити разговора тянулись в доисторические времена, когда якобы существовала иная цивилизация. Именно болезнь без названия уничтожила её, хотя, как утверждал еретический миф, иная цивилизация обладала множеством лекарей с фантастическими способностями. Тем не менее, люди почти полностью вымерли. О том, что подобная болезнь сделает с теперешнем миром, можно было не гадать. Болезнь распространялась, как ветер, и, казалось, не имела определённого источника. К счастью, говорил когда–то учитель, это осталось в прошлом.

Однако мальчик в соседней комнате опровергал то давнее утверждение. Знахарь уже знал, что не ошибался. Мальчик, уже обречённый, хранил в себе потенциальную угрозу всему живому, и то, когда она выльется из его тела, как из лопнувшего сосуда, было вопросом времени.

— Раздери меня вепрь, он умрёт? — повысил голос мужчина.

Знахарь, так и не придумав, что сказать, пробормотал:

— Да.

Мужчина заметно поник, всё ещё сверля взглядом знахаря, как будто надеялся, что тот отменит собственные слова. Наконец, он прошептал:

— Никакой надежды?

Знахарь вспомнил о слухах, распространявшихся последнюю неделю. О чудесном мальчике, идущем по стране и лечащим самые тяжёлые болезни. Правда ли это или всего лишь слухи? Знахарь не знал, хотя склонялся к мысли, что слухи не рождаются на пустом месте, и кто–то подобный существует в действительности. Однако знахарь сомневался, что мальчик одолеет болезнь без названия. В любом случае, он далеко отсюда. Если он существует, он идёт гораздо южнее, южнее Столицы. Где–то ближе к Лакаслии или Лоредо, но до этих городов более сотни миль. Нет, чудесное, Небесное дитя не появится здесь, не появится там, где он в данный момент нужнее всего.

Знахарь встряхнулся. Чем мечтать о несбыточном, лучше самому хоть что–нибудь сделать. Прежде всего, уйти из этого обречённого дома.

— Не подходите к нему, — выдавил он. — Ни в коем случае не подходите. Мальчик заразен. Он…

Знахарь запнулся. Мужчина, ожидая, смотрел на него.

— Он может многих заразить, не только вас, и тогда умрёт не только он. Я…должен сообщить об этом коменданту. Обязан. Если я этого не сделаю, меня потом казнят. Кроме того, если промолчать, случится беда. Люди в вашей деревне — это самое малое, кого настигнет смерть, — знахарь воздел глаза к Небу.

Минуту они молча смотрели друг на друга, затем знахарь шагнул к двери и на пороге добавил:

— Не подходите к нему, даже если он умрёт. И лучше…покиньте комнату. Выйдете оттуда.

Мужчина смотрел знахарю в спину, пока тот не скрылся из вида. Он умел делать правильные выводы из поведения людей. Он никогда не слышал, чтобы знахарь, пришедший к больному, был так напуган. Чтобы знахарь почти не касался больного и в испуге отступил. Мужчине показалось, что лишь значительным усилием воли знахарь удержал себя от того, чтобы не выбежать из дома.

Всё это не могло быть беспричинным. Мужчина внезапно понял, что жена некоторое время находится в комнате с сыном, и быстро вернулся. Та по–прежнему созерцала его, но не подходила. Мальчик тяжело, прерывисто дышал, как если бы запыхался от быстрого бега. Его младшая сестра в объятиях матери не издавала ни звука, как будто понимала, что на хныканье она сейчас не имеет ни малейшего права.

Некоторое время мужчина наблюдал за женой, спрашивая себя, как быть.

Наконец, женщина зашевелилась и выпустила дочку из объятий, на глазах выступили слёзы. Девочка попятилась, но между комнатами остановилась. Её мать шагнула к брату.

— Не подходи! — мужчина схватил её за локоть, потянул на себя. — Мы ему ничем не поможем, только заразимся.

Женщина, привыкшая к подчинению, затряслась в рыданиях, хотя и не пыталась вырваться.

— Дай хоть проститься, — она глотала слова, и муж с трудом её понял.

— Нет! Нельзя даже прикасаться, — он помедлил, как бы спрашивая себя, действительно ли он принял решение. — И это не всё. Мы сейчас быстро соберём самое необходимое и покинем дом.

Женщина посмотрела на него.

— Ты не ослышалась. Мы уходим. Оставляем его, — он кивнул на старшего сына. — И уходим отсюда.

— Уходим? — прошептала ошеломлённая женщина. — Куда?

— Куда угодно! — вскричал мужчина, и девочка поспешно выскочила в соседнюю комнату. — Лишь бы подальше отсюда!

Она пыталась спросить что–то ещё, но у неё ничего не получалось.

— Ты хочешь, чтобы вместо одного ребёнка умерли все трое? Твой сын заразен и ему ничем не поможешь! Знахарь доложит коменданту. Ты понимаешь? Если мы останемся здесь, эти шакалы вырежут нас, просто так, для собственного спокойствия. Уйти наш единственный шанс! Поэтому собирайся поскорее!

Задержав дыхание, она молча смотрела на мужа. И тот влепил ей пощёчину. Затем мягко, почти ласково произнёс:

— Быстрее. Надо уйти отсюда, пока не появились воины коменданта.

Не прошло двадцати минут, когда дом, где поселилась болезнь без названия, покинула крестьянская семья: мужчина с тяжёлой котомкой за спиной, женщина с младенцем на руках и плетущейся за ними девочкой. Они двинулись к югу, к Столице.

Старх сидел в тёмном углу, и гонец, державший ответ перед Советом Ордена, его не видел. Старх решил выслушать прибывшего в этом месте потому, что так он глубже проникал в смысл услышанного. Когда не видишь человека, анализ его слов, анализ информации, которую они несут, выходит более тщательным.

Гонец замолчал, и тишина длилась ровно минуту. Глава Ордена не подавал голоса, и Луж произнёс:

— Можешь идти.

Гонец быстро поклонился и тотчас же удалился.

Прежде чем глава Ордена вышел под мрачный, ирреальный свет свечей, минуло ещё какое–то время. Даже бесстрастный Луж занервничал, испытывая стремление встать и убедиться, что Старх по–прежнему присутствует в этом помещении. Тишина, наступившая после ухода гонца, засасывала чёрной бездной, и капли, монотонно срывавшиеся за окном после недавней грозы, казались потусторонним звуком, просочившимся в этот мир.