Игорь Колосов - Идущий

Впрочем, выбора не было. Отчасти это и помогало. Оставалось лишь верить, что всё получится.

Дини последний раз глянул в чернильную жижу потолка и отвернулся, выбросил из головы присутствие летучей мыши в подвале. Мальчик закрыл глаза, сосредоточился на своём стремлении выйти отсюда.

Участки стены под ладонями потеплели, после чего заметно нагрелись, но Дини уже не осознавал этого. Он уже не видел стены перед собой, не замечал ни звуков, ни подвала. Он смотрел вдаль, где в сером тумане ширилось пятно света. Оно приближалось, становилось ярче, но чтобы достичь его, нужно было идти навстречу. Что Дини и делал. Шагал к пятну света, просто шагал, как делал бы это на лесной тропинке.

Никто не мог видеть, как руки мальчика до локтей погрузились в стену, медленно проникая всё глубже и глубже, будто это был вовсе не камень, а дым, законсервированный, ровно отрезанный и напоминавший непреодолимую преграду лишь визуально.

Никто, кроме твари, свисающей вниз головой миниатюрной тушкой.

Внезапно существо вышло из оцепенения, оторвалось от потолка, падая бесформенным комком вниз, и только у самого пола расправила крылья, чтобы вспорхнуть и опуститься человеку на плечо. Не медля, летучая мышь припала тупой, уродливой мордочкой к шее мальчика. Однако проделать ранку и присосаться к ней тварь не успела.

Мальчик сделал ещё один шаг, практически полностью погрузившись в стену, и летучая мышь оказалась сброшена, будто и не было никакого человеческого плеча, на котором она только что сидела.

Тварь упала на пол, взлетела, разрезая черноту подвала немыслимыми пируэтами. Хотя никаких звуков она не издавала, всё её существо источало немые вопли злобы и страха.

Драго почувствовал его прежде, чем заметил визуально.

На улице, где прохожие были не так часты, вдруг что–то изменилось. Вечерело. И жители города, прежде, так или иначе, появлявшиеся здесь, исчезли вовсе. Правда, будь улица заполнена, Драго всё равно бы обнаружил его. Слишком особенным человеком, даже просто по своему положению в этом мире, являлся глава Ордена талхов.

Время шло, и Драго несколько раз спрашивал себя, не ошибся ли он, оставшись. Дом, на который было направлено всё его внимание, не подавал признаков жизни. Он казался покинутым. И что самое странное Драго не удавалось его «прощупать».

В конечном итоге, Драго поймал себя на абсурдной, недопустимой мысли. Недопустимой для талха его уровня. Уд по какой–то причине, возможно, указ сверху, уничтожил Гела. И вернулся туда, где оставлял мальчика. С этим согласовалось и то, что Уд так быстро покинул дом связного. И теперь Драго сидит у пустого дома, скрывающего в своём чреве мертвеца, дома, в который заглянут ещё не скоро. Тем временем Уд, быть может, вовсе покинул город.

Драго поймал себя на том, что подобные мысли прогрессируют, и взялся за них всерьёз. Мысли исчезли, но тупая тревога, так до конца и не раздавленная, распласталась на дне подсознания, желая во что бы то ни стало выжить и возродиться вновь. Нет, говорил себе монах, с этим домом ещё будут связаны важные события, и он, Драго, находится в нужном месте и в нужное время.

Так и случилось.

Две неприглядные тени, одна за другой, будто близнецы, так и не научившиеся разделяться, скользнули по улице. Вроде бы мимо дома связного, но Драго, словно пёс, заждавшийся, оголодавший, нюхом учуял в них не просто прохожих. Так ирреально передвигаться по опустевшей улице, точно и нет никакого движения, могли лишь талхи. Они не вернулись, но Драго и не подумал, что ошибся. Он ждал. Спустя считанные минуты в промежуток между домами плавно вкатилась ещё одна тень. На расстоянии от неё следовала другая. Первая тень, более быстрая, хотя скорость ничуть не лишала ощущения бесплотности и отсутствия у стороннего наблюдателя, скользнула к дому Гела, задержалась у фасада и, как дым, растворилась за углом. Похоже, человек обходил дом.

Драго уже знал, вторая тень, идущая к дому, и есть Старх.

Глава Ордена приблизился к входной двери. Драго не мог сказать, стучал ли Старх или же он просто ждал. Долго ничего не происходило. Драго ждал вместе со Стархом. И, конечно, с теми, кого он сейчас не видел, но кто, несомненно, присутствовал в волнах подступавшей, усиливающейся тьмы.

Наконец, дверь приоткрылась, и Старх медленно, словно всё происходило в далёком монастыре, спокойно вошёл в дом. Пауза — и дверь затворили.

Драго почувствовал, каким горячим стало тело. Ощущения, рождённые неудобством позы и долгим сидением на дереве, обрушились на него, будто москиты, с опозданием нашедшие жертву. С одной стороны он и надеяться не смел, что обнаружит так быстро и в одном месте всех, кому бы хотелось задать вопросы. С другой стороны возникло чувство, что он опоздал. Промедлил, гадая, как выцедить побольше пользы из ситуации. И вот, мальчика, который находится в доме, возьмут те талхи, у которых его отбить почти немыслимо.

Что ему предпринять? Взять кого–нибудь живым и потребовать ответы на те вопросы, что плавят его мозг? Или приложить возможные усилия, чтобы вырвать ребёнка из рук Ордена, предавшего его, Драго? Вообще, нужно ли ему сейчас думать о мальчике, раз уж сам Старх, можно сказать, пожаловал в гости?

Монаха отвлекла тень, скользнувшая к дому связного. Наверное, один из тех, кто вдвоём прошли в одну сторону. Силуэт заставил вспомнить Уинара. Конечно, они здесь все. И Уинар, и Луж. Занл давно в доме, теперь сомнений быть не может.

Почему–то образ мальчика понемногу заслонял собой всё остальное. Нет, то, что мальчик практически не дал Драго погрузиться в тёмные воды загробного мира, не имело особого значения. Обычная благодарность — не для талхов. Конечно, как и любой другой человек, Драго был благодарен ребёнку, но это чувство не должно стать поводом для каких–то действий. Подобное — проявление слабости, основанное на ложном чувстве воздаяния. Точно, как и абсурд древних: око за око. Так и монету за монету, значило тоже самое, лишь с другого края. Причины, толкавшие монаха на то, чтобы вырвать мальчика из рук членов Совета Ордена, были другими.

Во–первых, он хотел знать всю подноготную паутины, что плелась Стархом вокруг мальчика и Пророчества. В конечном итоге так легче и умирать, когда дорога, приведшая к этому, не скрыта во мгле. Во–вторых, Драго не без оснований полагал, что предали не только его, но и Орден в целом. Группка людей, пусть даже верхушка, цвет Ордена, старалась лишь для самих себя. Это было теперь вполне очевидным, и хотя казалось немыслимым, Драго почти не удивлялся, приняв железные факты. В этой ситуации со стороны монаха не только не было чего–то противоправного, он, можно сказать, в некотором роде восстанавливал справедливость. Хотя, восстанавливать справедливость, понятие примитивное, это удел простых смертных, но не талха.