Сергей Палий - Плазмоиды

Майор не поднял головы. Он не считал, что противник достоин того, чтобы встретиться с ним взглядом. Да и как это возможно сделать с тем, у кого нет глаз.

И у кого нет сердца.

Ненилин десяток раз отработал с ребятами схемы атаки, повторной атаки, отступления, обходных и уклонных маневров, чтобы действия всех двенадцати истребителей были синхронизированы в условиях отсутствия радиосвязи. Каждое движение было обговорено и сотни раз отрепетировано в ходе тренировок. Если бы это был привычный противник, у него бы не осталось ни единого шанса…

Если бы.

Ненилин участвовал в отражении первой атаки плазмоидов на Москву. Выжил чудом. Он видел, как гибли лучшие пилоты, налетавшие не одну тысячу часов на мощнейших машинах и вытворявших в воздухе такое, что смертным и не снилось. Ребята гибли, словно младенцы, цинично расстреливаемые из пулемета в упор. Они ничего не могли поделать с огненными бестиями, которые, казалось, вырвались из самых жутких закоулков ада. Навигационные приборы отказывались работать, ракеты, оснащенные самыми современными системами наведения и удержания цели, летели черт-те куда, истребители по инерции проскакивали лишние сотни метров, тратя время и топливо на разворот, в то время, как плазмоиды меняли траекторию движения настолько быстро и немыслимо, что создавалось впечатление, будто они смеются над законами физики. А стоило одному из красно-желтых шаров коснуться самолета, как тот вспыхивал, словно был сделан не из дюраля, а из папиросной бумаги.

Катапультироваться не успевал никто.

Впервые российская авиация столкнулась с противником, на две головы превосходящим ее по всем техническим характеристикам. И это были не янки и не японцы, не Израиль и не Франция, не англичане и не шведы, это была сила, просто-напросто недоступная земным технологиям и новейшим разработкам в области энергетической структуры ЭМ-полей.

Анекдотические выдумки фантастов стали чудовищной явью: пилот и самолет составляли одно целое. Точнее – были одним целым.

В открытом воздушном бою на километровых высотах плазмоиды демонстрировали скорость до полутора километров в секунду с учетом того, что они могли практически в любой миг изменить вектор полета. Для наших истребителей это была такая же недостижимая цель, как если бы древнеримская колесница захотела пройти трассу в Монако со скоростью болида «Формулы-1».

Пилоты московского авиационного полка в тот роковой день впервые за свою доблестную карьеру впали в панику. Опытные офицеры вместо того, чтобы отступить, видя, что противник неуязвим, принялись остервенело бросаться в бой. Самолеты сгорали десятками.

У Ненилина до сих пор перед глазами стояла та страшная картина. Пылающее чужими, нечеловеческими красками ночное небо, а под ним пылающая знакомым, очень человеческим пламенем Москва.

И огненный дождь между ними…

– Александр Сергеич, дарагой, паехали, да?

Ненилин поднял голову. Из открытой кабины черного, как смоль, истребителя торчала голова в шлеме с откинутой в сторону кислородной маской. Смуглый Гена Спилидзе, как всегда, улыбался до ушей. Интересно, он понимает, что это их последний взлет? Что посадки не будет?..

– Поехали, дружище, – ответил Ненилин, отбрасывая в сторону дурные мысли. – В конце концов – чем черт не шутит, вдруг из этих новых пушек как пальнем, как разнесем этот огненный котелок в мочалку!

– А то! – радостно откликнулся Спилидзе и скрылся за бортиком. Через секунду колпак его кабины плавно опустился.

Ненилин снял перчатку и выставил руку ладонью вверх. Захотелось вдруг поймать снежинку и полюбоваться в последний раз, как она растает на горячей коже и задрожит крошечной прозрачной капелькой. До рези в груди захотелось… Но снегопад уже совсем прекратился.

Что ж. Идеальная летная погода.

Жаль, нет желания смотреть в небо.

Третье звено поднялось в воздух. За ним – последнее, четвертое. Ненилин заложил вираж и развернул истребитель, выходя на линию атаки.

Машина слушалась каждого движения пальцев на штурвале, словно являлась продолжением рук пилота. Самолетов такого класса, как «Иван Кузнецов», в мире еще не было. Потолок 35 километров, дальность полета с двумя ПТБ без дозаправки – 3000, максимальная скорость более 3 М на километровой высоте, практически абсолютное экранирование от радиолокации и других известных способов обнаружения, оптико-дисперсное покрытие «хамелеон», исключающее даже визуальный контакт. Из вооружения: 27-миллиметровая пушка, стреляющая бронебойными патронами с сердечником из обедненного урана, восемь ракет «Оса» класса «воздух – воздух» среднего радиуса действия или четыре дальнобойных «Грома» класса «воздух – земля», рентгеновская лазерная турель, рассчитанная на 8 коротких импульсов, поражающих любую динамическую малоразмерную цель в конусе сорок градусов по оси движения на расстоянии до километра. Плюс: возможность размещения оперативно-тактической ядерной боеголовки с мощностью 1,5 мегатонны в тротиловом эквиваленте.

Самолет был быстр, опасен, незаметен и… совершенно бесполезен против плазмоидов. Они его «видели», играючи «глушили» бортовую электронику, могли спровоцировать пуск ракет, развернуть их и направить на хозяина. Не говоря уже о различиях в аэродинамических характеристиках и маневренности.

У плазмоидов был единственный изъян. Заносчивость. Они слишком уверились в своей неуязвимости.

Теперь на двенадцати истребителях «Иван Кузнецов» в нижней части фюзеляжа на двух узлах внешней подвески были установлены U-резонансные пушки – новое оружие, которое могло немного сбить спесь с зарвавшихся огненных соседей человечества. А могло в очередной раз доказать их абсолютное превосходство над нами…

Операция «Равновесие» началась.

Ненилин постепенно увеличивал скорость, выведя машину на финишную прямую перед выстрелом. Вскоре в небе оглушительно грохнуло – истребитель преодолел сверхзвуковой барьер, создав расширяющийся фронт ударной волны.

1 М.

Перед глазами майора появились два подрагивающих кружочка системы наведения на цель. Изображение проецировалось прямиком на сетчатку. Ненилин двинул штурвал и слегка сменил курс, буквально на пару секунд по фиксированному азимуту. Кружочки заплясали, капризно увиливая друг от друга.

До начала атаки по сихронизированному времени бортовых компьютеров эскадрильи оставалось четыре с лишним секунды. В воздушном бою – это целая вечность.

Главное, чтобы плазмоид не вырубил электронику, иначе придется действовать, полагаясь лишь на внутренний метроном, опыт и инстинкты.

Буранов объяснил пилотам перед вылетом, что для наибольшего эффекта им необходимо одновременно поразить цель с трех сторон. Причем их собственная скорость при этом должна быть не менее двух с половиной эм. Почти 3000 километров в час… «Воткните в него оси декартовых координат, – пошутил он. – Превратите его в ноль».