Сергей Палий - Плазмоиды

Генерал снял очки и убрал их в футляр. Взял нож, покрутил блюдо с тортом, примериваясь, и прокомментировал:

– Здесь все есть. Это ГРУ, мазут.

Долгову оставалось лишь в очередной раз удивиться, как это дурацкое флотское словечко прижилось в профессиональном жаргоне военной разведки.

Егоров заявился в кабинет позже всех и со следами насильственной смерти на лице. Со слов генерала, накануне этот хмырь не на шутку напился и был взят спецназом в состоянии балласта. Под Казанью.

С Долговым Юрка поручкался и обнялся довольно вяло и, попросив «не кантовать его всенощно», устроился на краю кожаного диванчика в позе эмбриона. Пробормотал:

После чего благополучно заткнулся.

– И что вы нынче планируете делать? – спросил Герасимов у генерала, продолжая прерванный спор. – С резонансными пушками наперевес в атаку на плазмоидов пойдете? Или нас в качестве живого щита выставите? Теперь все карты открыты.

– Не говори глупостей, Герасимов, – ответил Пимкин, сидя во главе длинного овального стола. – Половина колоды еще рубашкой вверх лежит. К примеру, вот тебе вопросик: почему плазмоиды вообще напали на нас?

– Хватит заниматься словоблудием, товарищ генерал. Простите за прямоту, – проворчал Фрунзик. – Причины теперь никого не интересуют. Следствиями заниматься нужно, раз уж вы нас вместе собрали. Кстати, Максим, какая способность у Маринки?

– Давление, – откликнулся Долгов. – По крайней мере я видел, как она устроила воздушный пресс в коллекторе. У меня даже кровь пошла носом.

– Понятно. Значит, у Маринки – давление. У тебя – низкие температуры. Торик – телекинез. А мое приобретение, получается, самое бестолковое… Поглощение света. Да уж, блин. Привратнички новоявленные. Сраное воинство Христово.

– Не богохульничай, – строго сказал Пимкин.

– Вам хорошо, – простонал Егоров с диванчика. – А я, как обычно, не при делах остался. Белая ворона…

– Скорее – бухая сорока, – огрызнулся Фрунзик, потрепав вислую мочку уха. – Проявится еще твоя способность. Не зюзи.

– Кстати, – не унимался Юрка, – если мы после Марса стали… ну как эти… как привратники вроде… Стало быть – я теперь бессмертный, что ли?

– А ты проверь, – злобно фыркнул Герасимов. – Вскройся. Или с моста сигани.

– Не, ну на фиг…

– Вы понимаете, что они вот-вот отмочат нечто совершенно непредсказуемое? – вдруг спросил Торик, персонально ни к кому не обращаясь. Он сидел у дальнего угла стола и выглядел даже инфернальней, чем обычно. Армейский прикид дико сочетался с его растрепанной черной шевелюрой и взглядом с проблесками шизофрении.

– Почему они должны отмочить что-то именно теперь? – нахмурился генерал.

– Они собрали нас пятерых вместе.

– Это я вас вообще-то собрал.

– Кто знает, кто знает.

– Слава, перестань нагонять страху, – попросил Долгов. – Без твоих интеллектуальных заковырок тошно.

Пимкин встал и прошелся возле аквариума, встроенного в стену релаксационного кабинета, где они собрались, чтобы обсудить дальнейший план действий. На совещании присутствовали только те, кто был в курсе настоящего статуса пятерых привратников. Они сами, за исключением Маринки, которая осталась с Веткой в медблоке, генерал и полковник Волкова. Всю видео– и аудиозаписывающую аппаратуру они отключили. И на всякий случай врубили несколько постановщиков помех последнего поколения. Возможность прослушивания была сведена к минимуму.

– Торик, скажи-ка мне вот что… – начал генерал, снимая очки и потирая двумя пальцами переносицу. – Какие у тебя есть предположения?

– Не понял, – ответил Торик. – Что именно вас волнует? – Ну-у… Все волнует. Я ведь твою гениальную натуру знаю. Ты всегда на два хода вперед планируешь и держишь на чердаке пару-тройку сумасшедших идей и гипотез, иные из которых оказываются полезными. Что, ты думаешь, нам стоит делать дальше?

Святослав, продолжая смотреть в одну точку, изрек:

– Я не вполне доверяю полковнику.

Волкова даже не сразу поняла, что речь идет о ней.

– А я тебя не спрашиваю, кому ты тут доверяешь! – сердито сказал Пимкин. – Позволь мне устанавливать уровень допуска и степень доверия! Я хочу знать, что у тебя на уме.

– Бабы, – невпопад прогундосил Егоров, отхлебывая минералки.

– Если вы и впрямь сумели уничтожить несколько плазмоидов из барионно-резонансного оружия, то могу посоветовать, как можно скорее поставить на поток его производство, – промямлил Торик.

– Без тебя знаю, – хмуро сказал генерал. – Но ты же прекрасно понимаешь, что это не выход. Даже если мы перестроим все промышленные мощности планеты на изготовление пушек, нам не победить. Для создания мало-мальски дееспособной армии, оснащенной таким оружием, потребуются годы. А у нас нет этого времени. Плазмоиды саботируют производство, сеют панику среди мирного населения, которое и так уже доведено до ручки, уничтожают целые города. Если они продолжат в таком же духе – через полгода от планеты останутся руины.

– Через три с половиной месяца, – невозмутимо поправил Торик. – В целом ваш прогноз верен. Но есть одна очень существенная частность, которую не учли ваши мегаумные ученые.

– Что за частность?

– Число разумных особей плазмоидов конечно.

Все повернули головы в сторону Святослава. По мере того как значение сказанных им слов доходило до присутствующих, в кабинете постепенно устанавливалась тишина. Наконец все звуки затихли; осталось лишь сопение задремавшего Егорова.

Максим в принципе был готов к очередному откровению от Торика. Но тот каждый раз умудрялся преподнести информацию так неожиданно и метко, что не удивиться было трудно.

– То есть как… конечно? – тупо переспросила Волкова, впервые с самого начала разговора подав голос.

– Вам объяснить семантику слова «конечно»? – недружелюбно осведомился Торик.

– Слав, хорош паясничать! – осадил его Фрунзик, пригладив свои белые волосы. – Выкладывай. Мы тут не в шарады играем, в конце концов! И почему ты мне раньше не сказал?

– Ты не спрашивал, – хладнокровно пожал плечами Торик. – Число разумных особей плазмоидов конечно потому, что они не могут размножаться.

И снова Долгов услышал, как его мозги скрипнули, переваривая новую порцию парадоксальных откровений Святослава.

– Постой-ка, – резонно возразил генерал. – А как же быть с огненными шарами, обрушившимися в ночь вторжения на многие города? Их же было несметное количество? А шаровые молнии за час до этого? Неужто плазмоиды позволили себе так вот махом бросить на гибель миллионы, если они дорожат каждым? Что-то не клеится.