Фриц Лейбер - Трижды судьба

Транспортировка Торна в Мир-2, видимо, произошла мгновенно, а отсюда логически следовало, что оба мира расположены как бы друг над другом. Трудно определить, какой находится внизу, а какой расположен над ним: все зависит от того, в каком мире находился наблюдатель.

Так близко — и так далеко. В этой дьявольской одинаковости нужно только вырваться из тяжелого сна, а мрак его камеры только усиливал это впечатление. Надо напрячь все душевные силы, чтобы добиться перемещения Торна-1 и Торна-2.

Он попытался сконцентрировать свои мысли, призывая на помощь темную вечность, и найти таким образом какой-то путь следования обратно, но все дороги были блокированы. Торн непроизвольно засомневался: не находится ли Мир-1 лишь в его мечтах, ибо страстное желание бежать из деспотического мира, где царит только горе и угнетение, накладывает определенный отпечаток на психику.

Если и есть какой-то ключ к возвращению в тот желанный мир, то Торн не в состоянии найти его в данный момент.

Дверь камеры открылась, и на пороге появился другой Клоули. На фоне светлой стены коридора выделялись темные фигуры двух охранников в мундирах.

Этот Клоули до последней черточки похож на другого, абсолютное сходство ошеломляющее: Торн чуть не вскочил, чтобы радостно приветствовать приближающуюся фигуру.

В сознании у Торна мелькнула мысль: ведь мысли этого Клоули тоже должны быть идентичны мыслям того, другого Клоули, которого он в их общем мире называл своим лучшим другом.

Как зачарованный Торн уставился в это холодное лицо.

— Считай это комплиментом, — сказал Клоули-2. — Я должен лично передать тебя Слугам Народа. Решение твоей дальнейшей судьбы полностью в их руках. — Он криво усмехнулся, хотя эта тирада не прозвучала злобно.

Выражения лиц тех, кто сопровождал Клоули-2, выдавали их образ жизни: их жизнь прошла в безусловном послушании в течение многих лет. На слова Клоули они совершенно не реагировали.

Торн, медленно поднявшись на ноги, побрел к двери, отдаваясь в руки неизбежной судьбе. Он казался сам себе артистом в незнакомой ему до этого времени роли.

Они шагали вниз по длинному коридору, и оба охранника в мундирах следовали за ним по пятам.

— Ты похож на убогого преступника, совершившего покушение, если позволишь выслушать мою грубую критику, — сказал спустя некоторое время Клоули-2. — Ты абсолютно неуклюже манипулировал моим именем в совершенно неподходящих условиях. Тогда ты ведь выбросил свое оружие на дно ручья. Нет, ты не можешь утверждать, что вел себя достаточно ловко. Боюсь, что одними только своими возгласами ты не удовлетворишь званию опаснейшего саботажника нашего мира. Ну да, возможно, ты был немного сбит с толку.

Торн чувствовал, что за этими словами стоит больше, чем ему показалось вначале. Несомненно, Клоули-2 давно заметил, что с Торном что-то не так, даже пытался выяснить, как обстоит дело сейчас.

Торн был настороже. В темноте своей камеры он принял твердое решение ни при каких обстоятельствах не выдавать, откуда он родом. Возможно, они сочтут его сумасшедшим — данный вывод был бы для него самым приемлемым. Но Торн ясно сознавал: вряд ли стоит на это рассчитывать.

Клоули-2 с любопытством искоса разглядывал его.

— Ты довольно скуп на слова, верно? Я припоминаю, ты на последней нашей встрече упрекал меня, произнося горькие слова, но, может, ты только хотел поколебать мою убежденность, да? Я надеюсь, ты уже понял, что таким своим поведением ничего не добьешься? Но я боюсь, что ты понял это слишком поздно.

Они продолжали идти.

— Ты должен понять, что это ты меня ненавидишь. Я же никого не ненавижу, — Клоули-2 бросил короткий взгляд на лицо Торна и его болтающуюся руку. — О да, я иногда вынужден причинять людям боль, но это зависит не от меня, а от обстоятельств. Идеал, к которому я стремлюсь, — всегда действовать только с учетом обстоятельств и не давать волю чувствам — ни любви, ни ненависти, ни чувству ответственности. Для меня достаточно лишь овладеть положением и ситуацией.

Торн слегка вздрогнул. Эти слова точно соответствовали тому, что часто повторял Клоули-2, когда был чем-то особенно возбужден. Этот человек, очевидно, пытается вытянуть из него какие-то сведения, иначе он бы никогда так свободно и откровенно не говорил с ним.

Клоули-2 чувствовал к Торну необычную симпатию и пытался найти объяснения такому странному для него чувству. Возможно, идентичность мыслей и ощущений идентичных существ была не такой уж сильной, как казалось сначала. И видимо, мысли и ощущения Клоули-1 соответствовали представлениям Клоули-2.

Положение оставалось необыкновенно запутанным, и Торн облегченно вздохнул, когда они вошли в большой зал, так как он нашел удобный случай подольше подумать о своих ответах на возможные многочисленные вопросы.

Помещение имело внешне очаровательный вид: оно было будто бы разделено на две части широкой белой полосой на полу. И над этой полосой, казалось, висела табличка:

На одной половине на жестких скамьях сидело несколько человек, одетых в обычные серые рабочие костюмы; часть из них носили темные мундиры. Очевидно, люди чего-то ждали — приказов, разрешений, приговора, беседы. Перед ними находилась типичная, наводящая скуку группа людей, вынужденных ожидать.

— Они ничего не знали!

Эта фраза ворвалась в мозг Торна, пока он рассматривал лица сидевших.

На другой половине помещения за письменными столами сидели шестеро мужчин. Они олицетворяли здесь абсолютный автопортрет. Их одежда почти не отличалась от костюмов остальных людей, а обстановка зала была спартански проста. Но осанка сидящих за столами людей, взгляды их резко отличались от находившихся на другой половине помещения. Торну было достаточно двух слов, чтобы описать это:

— Они знали!

Неожиданное появление Клоули-2 вызвало сенсацию среди ожидающих. Торн заметил их испуганные взгляды: Клоули-2 пришел ведь не ради них. Оба охранника в мундирах, казалось, тоже почувствовали облегчение, когда Клоули-2 скупым движением руки отпустил их.

Торн поймал еще один взгляд, который сначала не мог никак объяснить. Этот взгляд направлен не на Клоули-2, а на него; то был взгляд мужчины в сером рабочем костюме, лицо которого не показалось Торну знакомым ни здесь, ни в его собственном мире. Взгляд выражал симпатию и — как ни странно — какую-то верную привязанность.

Если Торн-2 в этом мире действительно был вождем мятежников, тогда такой взгляд и подобное поведение объяснимы. Торн, поражаясь, мысленно спросил себя, не выдал ли он, осуществив свою затею, подпольное движение.

Клоули-2, видимо, был хорошо знаком людям за письменными столами.