Стивен Кинг - Длинный путь

А может, нет. Но я не хочу умирать.

Скрамм печально посмотрел на него.

- Ты думаешь, знание защитит тебя от смерти?

Пирсон вымученно улыбнулся, как бизнесмен на лайнере во время качки, пытающийся не выблевать свой завтрак:

- Сейчас это единственное, что меня защищает.

Гэррети ощутил безумное чувство благодарности. Его средства защиты еще не были сведены к этому.

Впереди, словно для иллюстрации того, о чем они только что говорили, парень в черном свитере вдруг упал на дорогу и начал кататься в конвульсиях. Он издавал странные горловые звуки - ааа-ааа-ааа, как обезумевшая от страха овца. Когда Гэррети проходил мимо, одна из бьющихся рук парня задела его туфель, и он в ужасе отскочил. Глаза парня закатились, но подбородок стекала струйка слюны. Ему вынесли два предупреждения, но он ничего не слышал, и через две минуты его пристрелили, как собаку.

После этого они перевалили низкий холм и начала спускаться в зеленую долину. Прохладный ветерок приятно овевал разгоряченное лицо Гэррети.

- Здорово, - сказал Скрамм.

С высоты они видели дорогу миль на двадцать вперед. Она вилась среди лесов, как черно-серая карандашная черта, проведенная по измятой зеленой бумаге. Далеко впереди дорога снова шла на подъем и терялась в розовой утренней дымке.

- Должно быть, это то, что называют Хэйнсвиллским лесом, - сказал Гэррети без особой уверенности. - Зимой тут кошмар. Кладбище грузовиков. - Я такого никогда не видел, - с почтением сказал Скрамм. - Во всей Аризоне нет столько зелени.

- Радуйся, если можешь, - буркнул Бейкер, присоединяясь к группе. - Скоро будет не до того. Уже жарко, а ведь еще только полседьмого.

- Хотел бы я построить здесь дом, - сказал Скрамм, фыркая, как бык в жару. - Построить самому, вот этими руками, и глядеть на это каждое утро.

Вместе с Кэти. Может, так и будет, когда все это кончится.

Никто ничего не сказал.

К 6.45 ветерок прекратился, и стало припекать уже по-настоящему.

Гэррети снял куртку и стянул ее узлом на талии. Дорога больше не была пустынной - там и тут стояли машины, пассажиры которых стояли рядом, приветствуя участников Длинного пути.

У одной из машин Гэррети увидел двух девушек-ровесниц в летних шортах и легких блузах. Их лица горели волнением - древним, греховным и чуть не до безумия эротическим. Гэррети почувствовал, как животная похоть волной поднимается в нем, заставляя все его тело дрожать в лихорадке.

Вдруг Гриббл, уже проявивший себя радикалом, свернул с дороги и рванулся к девушкам. Одна из них, та, что была ближе, повернулась к нему и обняла руками за шею. Гриббл - растерянная, перепуганная фигура в пропотевшей белой рубашке, - прижал ее к себе; его руки блуждали по ее груди, животу, бедрам, не встречали никакого протеста с ее стороны.

Он получил второе предупреждение, потом третье. Когда прошло пятнадцать секунд ожидания, он оторвался от девушки, пустился бежать, упал и, кое-как поднявшись, полувышел-полувыскочил на дорогу.

- Не смог, - по лицу его катились слезы. - Видели, она хотела меня, а я не смог... Я... - его слова потонули в нечленораздельных всхлипываниях.

Он шел, держась обеими руками за живот.

- Ну, им-то хватило, - зло, как всегда, вставил Баркович. - Будет, о чем поговорить завтра.

- Заткнись! - крикнул Гриббл. - Как больно, черт! Это судорога.

- Стоячка, а не судорога, - заметил Пирсон. Гриббл молча посмотрел на него из-под упавших на лоб растрепанных черных волос.

- Больно, - снова прошептал он и медленно опустился на колени, так же прижимая руки к животу. Гэррети мог разглядеть крупные капли пота, стекающие по его шее.

Мгновение спустя он был мертв. Гэррети обернулся в сторону девушек, но они уже спрятались в своей машине. Он пытался изгнать их из своей памяти, но не мог. Каково это - прижимать к себе их мягкую, податливую плоть? Ее бедра извивались, когда Гриббл целовал ее... О Боже, они извивались... Это был спазм, оргазм, что угодно... О Господи, только бы сжать ее вот так и чувствовать это тепло... Он вдруг кончил. Теплая жидкость потекла по его промежности.

Черт, сейчас появится пятно на штанах, и кто-нибудь обязательно заметит. Заметит и скажет, что выгонит его на улицу голым и заставит так ходить... Ходить... Ходить...

"О Джен, я люблю тебя, правда, люблю, но это что-то не то, что-то совсем другое..."

Он распустил куртку вокруг талии и продолжал идти так же, как и раньше, и воспоминание тускнело, как фотография, оставленная на солнце. Теперь они шли под уклон, и шаг поневоле ускорился. Пот тек ручьями.

Гэррети - он сам себе не поверил, - вдруг захотелось, чтобы опять наступила ночь. Он оглянулся на Олсона.

Олсон опять глядел на свои ноги. На его шее явно выступили жилы, губы скривились в застывшей усмешке.

- Он уже почти готов, - сказал рядом Макфрис. - Когда человек начинает надеяться, что его застрелят и тогда он сможет отдохнуть, он далеко не уйдет.

С этими словами он ускорил шаг и оставил Гэррети позади.

Стеббинс. Он давно не видел Стеббинса. Гэррети обернулся - Стеббинс сильно отстал, но его можно было безошибочно узнать по красным штанам. Он все еще шел в хвосте, как тощий гриф, выжидающий, когда кто-нибудь упадет... Гэррети почувствовал прилив гнева. Ему вдруг захотелось вернуться и схватить Стеббинса за горло - без всякой причины, просто выместить накопившееся раздражение.

Когда они достигли подножия холма, ноги Гэррети онемели.

Это сопровождалось пробегающими по ним время от времени вспышками боли и грозило судорогой. А почему бы и нет? Они ведь идут уже двадцать два часа.

Двадцать два часа беспрерывной ходьбы - мыслимо ли это?

- Как ты? - спросил он Скрамма, будто не видел его уже очень давно. Отлично, - Скрамм шумно высморкался и вытер руку о штаны. - Просто отлично.

- Похоже, у тебя насморк.

- Это у меня каждую весну. Сенная лихорадка. Ничего страшного.

Гэррети открыл рот, чтобы возразить, когда воздух наполнил знакомый звук "пах-пах!" Впереди кого-то застрелили, и это оказался Гаркнесс. Гэррети испытал странное возбуждение. Магический круг опять разорвался. Гаркнесс никогда не напишет книгу о Длинном пути. Его отволокут с дороги в сторону, как мешок с мукой, или запихнут в грузовик в брезентовом мешке. Для него ДЛИННЫЙ ПУТЬ - закончился.

- Гаркнесс, - сказал Макфрис. - Старина Гаркнесс получил пропуск.

- Прочти эпитафию в стихах, - предложил Баркович.

- А ты заткнись, убийца, - бросил Макфрис, не глядя на него. - Старина Гаркнесс. Черт возьми!

- Я не убийца! - завизжал Баркович. - Я еще спляшу на твоей могиле!

Я... Хор ругательств заставил его замолчать, и он, втянув голову в плечи, отошел.

- Знаете, кем работал мой дядя? - спросил Бейкер, когда они проходили сквозь тенистый туннель развесистых деревьев, и Гэррети, глядя на них, пытался не думать о Гаркнессе и Гриббле.