Стивен Кинг - Длинный путь

- Заткнись! - Гэррети опять била дрожь.

Дорога пошла в гору, прервав их разговор. Гэррети шел вверх, чувствуя боль во всем теле, в каждой его клеточке, и думал об идее-фикс Бейкера, о гробе. Интересно, не последняя ли это вещь, о которой он думает? Периодически на них сыпались предупреждения. Вездеход ехал за ними; солдата, убитого Паркером, тут же заменили. Толпа монотонно кричала.

Гэррети пытался представить, каково это: лежать в торжественном полумраке, с руками, сложенными на груди. Не думать о боли, любви, ненависти, о деньгах. Ни о чем. Абсолютный ноль. Спасение от агонии движения, от горького кошмара этой дороги.

Как это может быть?

Вдруг все - агонизирующая боль в мускулах, пот, струящийся по лицу, распухшие ноги - показалось очень реальным, очень дорогим. Гэррети доковылял до вершины холма и быстро пошел вниз.

В 23.40 Марти Уаймэн получил пропуск. Гэррети совсем забыл о нем последние сутки Уаймэн не подавал никаких признаков жизни. Он и умер беззвучно. Просто лег и был застрелен. А кто-то прошептал, что это Уаймэн.

Вот и все.

К полуночи они были в восьми милях от границы Нью-Хэмпшира.

Дождь поливал, не переставая, и Абрахам начал кашлять тем же мокрым, захлебывающимся кашлем, что и Скрамм.

В четверть второго Бобби Следж попытался под покровом темноты затесаться в толпу. Его поймали быстро. Гэррети подумал - не тот ли светловолосый солдат, что едва не застрелил его, вытащил бедного Следжа из толпы и всадил в него пулю? Светловолосый был здесь, Гэррети видел его на вездеходе.

Без двадцати два Бейкер упал и начал биться головой об асфальт.

Гэррети, не раздумывая, устремился к нему, но на плечо ему легла рука.

Конечно же, это опять был Макфрис.

- Нет. Хватит мушкетерства, Рэй.

Они пошли вперед, не оглядываясь.

Бейкер получил три предупреждения, потом как-то встал и пошел. Он прошел мимо них с Макфрисом, не глядя в их сторону. На лбу у него багровела уродливая ссадина.

Около двух они вошли в Нью-Хэмпшир под аккомпанемент рева самой большой толпы, какую Гэррети до сих пор видел, духовых инструментов и разрывов петард. В свете фейерверков поблескивали черные очки Майора. Рядом с ним стоял губернатор Нью-Хэмпшира, потерявший ногу при штурме ядерного склада в Сантьяго.

Гэррети опять задремал. Ему мерещился улыбающийся Урод д'Алессио в гробу. Рядом с гробом в качалке сидела тетка Бейкера и тоже улыбалась, как Чеширский кот. Они смотрели, как черный автомобиль без номеров увозит отца Гэррети. Отец в одном белье стоял между двух солдат, одним из которых был светловолосый, а другим - Стеббинс. Тетка Бейкера исчезла, только ее улыбка висела в воздухе, раскачиваясь вместе с креслом... Снова выстрелы. О Боже, они стреляют в него, это конец... Он сделал несколько скачущих, панических шагов, пронизывающих его болью с головы до пят, прежде чем понял, что стреляли в кого-то другого. Привет, - рядом с ним появился Стеббинс, ухмыляясь, как тетка во сне.

- Явился, ученая задница, - прошептал Макфрис.

- Моя задница не ученее твоей, - парировал Стеббинс. - Разве что немного.

- Ладно, заткнись, - Макфрис махнул трясущейся рукой и пошел прочь. Около трех застрелили еще кого-то. Абрахам, пылающий гнева, казалось, светился в темноте, как падающий метеорит. Он продолжал тяжело, надсадно кашлять.

Бейкер шел с угрюмой решимостью, пытаясь избавиться от своих трех предупреждений. Макфрис все сильнее сгибался, как больной старик. Только Стеббинса, казалось, ничего не брало.

Остальные в большинстве своем уже вышли, казалось, за пределы боли и страха, как Олсон. Они брели сквозь дождь и темноту, подобно ожившим мертвецам. Гэррети избегал смотреть на них.

Перед самым рассветом почти одновременно застрелили троих.

Толпа рокотала, с вожделением глядя на распластанные тела. Гэррети это показалось началом жуткой цепной реакции, которая покончит с ними всеми. Но последним оказался Абрахам. Он вдруг упал на колени, глядя невидящими глазами в сторону вездехода. Потом рухнул на асфальт лицом вниз. Его оксфордские ботинки дернулись еще пару раз и замерли.

Наступал рассвет. Последний день Длинного пути был пасмурным.

Ветер скулил на почти опустевшей дороге, как пес, потерявшийся в незнакомом и опасном месте.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

КРОЛИК

Глава 17

"Мама! Мама! Мама! Мама!"

Преподобный Джим Джонс в момент своего отступничества

Концентраты раздали в пятый и последний раз. Теперь для этого потребовался только один солдат. Осталось ведь всего девять участников. Некоторые из них тупо поглядели на пояса, словно в первый раз видели, и выпустили их из рук, как толстых, разъевшихся змей. Гэррети показалось, что привычный ритуал застегивания пояса занял у него часы. От одной мысли о еде его тошнило.

Стеббинс теперь шел рядом с ним. "Мой ангел-хранитель", отсутствующе подумал Гэррети. Стеббинс улыбался и с шумом грыз крекеры с арахисовым маслом, Гэррети едва не вырвало.

- В чем дело? - спросил Стеббинс с набитым ртом. - Тебе плохо?

- А тебе-то что?

- Так. Если ты сейчас упадешь, я не очень огорчусь.

- Похоже, мы скоро войдем в Массачусетс, - вмешался Макфрис.

Стеббинс кивнул:

- За семнадцать лет мы первые, кто зашел так далеко. Они с ума сойдут.

- Откуда ты столько знаешь о Длинном пути? - спросил Гэррети.

Стеббинс пожал плечами.

- Это же все опубликовано. Чего им скрывать?

- Стеббинс, а что ты сделаешь, если выиграешь? - спросил Макфрис. Стеббинс засмеялся. В струях дождя его тощее, поросшее щетиной лицо напоминало морду изголодавшегося льва.

- А ты что думаешь? Куплю большой желтый "кадиллак" и поставлю по цветному телевизору в каждую комнату?

- Я думаю, - сказал Макфрис, - что ты пожертвуешь две-три сотни Обществу защиты животных.

- Абрахам стал похож на овцу, - оборвал их Гэррети. - На овцу, запутавшуюся в проволоке. Вот что я думаю.

Они прошли под транспарантом, извещающим, что до границы Массачусетса осталось всего пятнадцать миль - Нью-Хэмпшира оказалось не так уж много, лишь узкий перешеек, разделяющий штаты Мэн и Массачусетс.

- Гэррети, - дружелюбно спросил Стеббинс, - ты смог бы трахнуть свою мать?

- Брось, дружок, - Гэррети отыскал в поясе плитку шоколада и целиком запихнул ее в рот. Желудок скрутило, но он все равно проглотил шоколад.

После короткой борьбы с собственными внутренностями он победил. - Знаешь, я думаю, что готов пройти еще день. Еще два дня, если понадобится. Так что оставь эти штучки, Стеббинс. Жри лучше свои крекеры.

Губы Стеббинса чуть сжались - едва заметно, но он заметил, и это подняло ему настроение.

- Слушай, Стеббинс, - сказал он. - А почему ты сам здесь? Скажи нам троим, все равно скоро все кончится, а мы знаем уже, что ты не Супермен. Стеббинс открыл рот и внезапно изверг из себя крекеры с арахисовым маслом, которые только что съел, почти целые, нетронутые желудочным соком.