Амброз Бирс - Обнаженное солнце (сборник)

— Такие, да? — Гилрой впился руками в крышку стола и наклонился к редактору. — На чьи мозоли мы наступаем? Не понимаю. В госпитале никто не протестует. Имен я никаких не называю. Так в чем же дело?

Редактор пожал плечами.

— Ничего не могу поделать. С приказами вышестоящих не спорят… Но у меня есть интересное задание для тебя…

Гилрой отошел к окну. “Отдел реклам вряд ли может настаивать на запрете, — подумал он. — Мы не рекламируем “Мемориал”. Что же касается Тальбота, то он вмешивался в дела редакции только в тех случаях, когда надо было прикрыть какую-нибудь грязную историю по части уголовщины. Редакторы? Они от силы подаются на дюйм, когда общественное мнение требует от них милю. Следовательно, раз редакторы и отдел рекламы здесь ни при чем, никого, кроме Тальбота, не остается…”

Гилрой нетерпеливо забарабанил костяшками пальцев по оконной раме. “Зачем Тальботу понадобилось запрещать это расследование? Допустим, он нашел новый способ расправляться с предателями. Сомнительно. Таль-бот не пойдет на это, когда у него всегда остается старый способ, дешевый и эффективный: замуровать тело в цементном блоке и отправить на дно реки”.

— Сдаюсь, — сказал Гилрой. — Никак не пойму, что Тальботу за корысть в этом деле.

— И я никак не пойму, — признался редактор.

— Так вы тоже предполагаете, что приказ исходит от Тальбота?!

— А от кого же еще?.. Но не расстраивайся, дружище. Забудь на время всю эту кататонию. Займись-ка завтра информацией, которую Джонсон передал по телефону из ратуши.

Гилрой пробежал глазами протянутую ему бумажку. Лицо его выразило изумление.

— Что за чертовщина? Общество защиты животных заявило мэру протест против организованного избиения в городе всех рыже-белых овчарок колли?!.

— Вот именно.

— И у вас сложилось мнение, что за этим избиением стоит банда Тальбота?

Редактор кивнул.

— Ничего не понимаю. — Гилрой всплеснул руками. — С какой стати эти бандины хотят замять дело о кататониках и пытаются перестрелять ни в чем не повинных колли?.. Шеф, да мы с вами — пара патентованных идиотов! — вдруг завопил он. — Помните колли, ну ту, что прибежала с запиской в зубах? Это же собака, которую пытаются укокошить люди Тальбота! Теперь ясно, что она была чьим-то посланцем!

— Черт возьми! — Редактор вскочил со стула. — Ее срочно надо разыскать… если это только возможно…

Они влетели в комнату репортеров.

— Все бросайте свои дела и живо за мной! — крикнул редактор.

Он впихивал их в лифт, растерянных и ничего не понимающих.

Выскочив на улицу, редактор огляделся по сторонам.

— Здесь его нет, Гилрой. Вот что, ребята, всем рассыпаться по улицам! Как только увидите рыже-белую колли, свистните. Пег сям подойдет к вам. Вперед, и никаких вопросов!

Гилрой оставил редактора у подъезда, а сам пошел по Западной улице.

Целый час, время от времени свистя, он бродил среди мрачных доков, но колли нигде не было видно. В конце концов, устав и проголодавшись, он отправился в редакцию, ругая себя за то, что упустил собаку, когда она приходила к нему сама.

Редактор все еще стоял у подъезда.

— Ну что? — спросил он.

— Пока ничего…

Послышался топот ног. Из-за угла вынырнул один из репортеров, свистевший вслед удирающей собаке.

— Вот она, вот она! — завопил Гилрой.

Собака бросилась ему навстречу, и он вырвал у нее из зубов грязный кусок бумаги. В этот момент в другом конце улицы показалась большая черная машина, и собака мгновенно скрылась в стороне доков.

Гилрой кинулся было за ней, но остановился и глянул на бумагу, которую держал в руке. Подбежал редактор, нещадно поливая его бранью за то, что тот упустил собаку. Гилрой протянул ему бумажку:

— Ну и собачка, — сказал он. — Почитайте-ка.

Брови редактора поползли вверх. На бумажке было написано:

— Будь я проклят! — воскликнул редактор. — Это еще что такое?.. Ничего не понимаю!..

— И не поймете, — ответил Гилрой. — Это шифр. У вас есть знакомые криптографы?

— Можно обратиться в полицию или в ФБР.

— Как бы не так… Оставайтесь здесь. Я вернусь с расшифровкой.

Он исчез, прежде чем редактор успел раскрыть рот…

В каталоге библиотеки на Сорок второй улице Гилрой подошел к дежурному:

— Где бы мне найти человека, разбирающегося в криптограммах?

Дежурный отошел и пошептался со своими коллегами.

— Хранитель отдела рукописей знает в них толк, — ответил он Гилрою. — Вниз по лестнице…

Поблагодарив, Гилрой направился к хранителю.

— Взгляните-ка, — сказал журналист, кладя бумажку на стол.

— Похоже, занятная штучка, — осторожно сказал хранитель, — но за двадцать лет мне не попалось ни одной криптограммы, которую я не смог бы разгадать. — Он еще раз посмотрел на бумажку.

— Ответ нам нужен как можно быстрее!

— Быстрота в этом деле не лучший помощник. Ладно, попробую. Через часок — другой, может, что-нибудь и прояснится…

— Не буду вам мешать. — Журналист поклонился и ушел.

Вернулся он час спустя, после того, как поел и исшагал соседние кварталы, нервно куря сигарету за сигаретой.

На столе перед хранителем выросла гора исписанной бумаги.

— Ну как, что-нибудь прояснилось? — спросил Гилрой.

— Если бы я знал, что автор имел в виду, когда писал эту непонятную фразу, тогда, безусловно, разгадал бы ее смысл, — вместо ответа сказал хранитель и протянул ему дешифровку.

Гилрой вырвал бумажку у него из рук и быстро пробежал глазами:

“Кататоников оперировал мосс на деньги тальбота спасите меня от них”.

— Да, это как раз то, что нам нужно! — радостно воскликнул журналист и, даже не попрощавшись, громко захлопнул дверь.

Когда он ехал обратно в редакцию, радость вдруг сменило волнение: “Если собаку убьют, то на всей этой истории с кататониками можно поставить крест: собака — единственная ниточка к автору послания”.

Вуд пробирался темными узкими проходами за фруктовым рынком на Западной улице. Здесь можно будет надежно укрыться среди ящиков, если гангстеры Тальбота нападут на его след. Старое убежище пришлось бросить, так как бандиты пронюхали, где он скрывается. Но не в этом дело… А вот то, что на него вышли газетчики, было куда важнее. Расшифровали они его послание или нет, в любом случае Гилрой понял наконец, что он ищет контакта с ними… И Вуд отправился в редакцию. Дойдя до перекрестка, он осторожно выглянул за угол: ничего подозрительного не увидел. Придется проскочить без прикрытия добрых сто ярдов, да еще под самыми фонарями. Стрелой он пронесся по тротуару прямо к ногам человека, нетерпеливо переминающегося у двери.