Александр Шалимов - Тайна Гремящей расщелины (сборник)

— Мысль, — подскочил на стуле доктор. — Очерк можно озаглавить: «Охотник за метеорами» и начать, например, так: «Седьмой месяц самоотверженный молодой ученый не отрывает глаз от телескопа»… Между прочим, юноша, второй раз греть обед я не буду. Вы слышите?..

— Да, — сказал Рассел, глядя в окуляр трубы и неторопливо записывая что-то.

— Вы, англичане, удивительно разговорчивый народ, — продолжал доктор, хлебая суп. — Не знаю, что бы я делал, если бы не было Генриха. Все-таки поляки во многом напоминают нас, французов.

— А я? — возразил Лоу. — Кажется, и меня нельзя назвать слишком молчаливым.

— Во-первых, ты не настоящий англичанин. Американцы — особая нация. А во-вторых, и ты умеешь целыми часами сидеть над шахматной доской, как кот у мышиной норы. Он, — доктор кивнул на Стонора, — может говорить только об уране. А что касается этого жреца Космоса, — не знаю, сказал ли он десять слов подряд с начала зимовки.

Койка под потолком снова скрипнула. Лоу и доктор глянули на астронома и увидели на его лице выражение величайшего изумления. Бросив карандаш, Рассел быстро крутил тонкими пальцами винты прибора; потом откинулся на подушку, словно ослепленный, несколько мгновений лежал с закрытыми глазами, затем приподнялся и снова припал к окуляру трубы.

В это время далекий нарастающий гул заглушил вой пурги. Гул быстро превратился в оглушительный грохот, от которого задрожали стены Большой кабины и зазвенела посуда на столе. Казалось, исполинский поезд проносится над пустынными горами Земли королевы Мод. Доктор и Стонор вскочили из-за стола, опрокинув стулья. Но грохот уже постепенно затихал. Что-то похожее на взрывы доносилось издали; снова дрогнули стены и стало тихо. И опять послышался глухой однообразный вой пурги.

— Что это? — вскричал доктор, со страхом глядя на потолок.

— Кажется, землетрясение, — пробормотал Стонор, прислушиваясь. Лоу внимательно следил за побледневшим от волнения астрономом.

— Ну, что там было, Джек? — спросил он, видя, что Рассел снова откинулся на подушку и вытирает платком мокрый лоб.

— По-видимому, гигантский болид. Он упал где-то поблизости.

— Вы видели его? — спросил Стонор.

— Да.

— И уверены, что это болид?

— Д-да…

— А может, это межконтинентальная баллистическая ракета? — неуверенно протянул доктор.

— С помощью которой русские хотели уничтожить нашу станцию, — добавил Лоу.

— Не остроумно, — обиделся Жиро. — Ваши соотечественники производят испытания ракет на мысе Канаверал. О, они вполне могли, целясь в южный Атлантик, попасть в Антарктиду.

— Это был болид, — сказал Рассел. — Он появился на северо-западе, пролетел над станцией и взорвался над плато к юго-востоку от нас. Я отчетливо наблюдал резкое уменьшение его скорости. Перед ним в этом же направлении прошел метеорный поток.

— А сейчас видно что-нибудь? — поинтересовался Стонор.

— Нет, пурга усилилась. Снег несет выше объектива перископа.

— Установится погода, поищем осколки, — сказал Стонор, закуривая сигарету. — Новый метеорит из Антарктики — это сенсация.

— Ничего не найдете, — сердито возразил Лоу. — Ветер гонит сейчас по плато сотни тысяч тонн снега. Все следы будут похоронены самым надежным образом. Не так ли, Джек?

Рассел спрыгнул на пол и молча пожал плечами.

— Куда? — спросил Стонор, видя, что астроном взялся за портьеру выходной двери.

Рассел указал пальцем вверх.

— Только ни шагу от входа, — предупредил Стонор. — Слышите, что там делается?..

Рассел кивнул и исчез за тяжелой портьерой.

Через несколько минут он возвратился, отряхивая снег с бороды и усов.

— Видели что-нибудь? — спросил доктор.

— Нет.

Четверо суток бушевала пурга над обледеневшими хребтами Земли королевы Мод. Массы сухого колючего снега неслись над утонувшими в сугробах постройками станции, словно огромная река в половодье. Даже в полдень нельзя было ничего рассмотреть в непроглядной мгле. Исчезли скалы и небо, окрестные хребты и глубокая долина, уходящая на десятки миль к западу, в лабиринт пустынных гор.

Над головой гудели стальные тросы радиомачт. Свистел и завывал ураган.

Едва угасал короткий день, где-то в вышине вспыхивали сполохи полярных сияний. Их разноцветные лучи не достигали дна разбушевавшегося снежного океана. Лишь меняющиеся оттенки снежных струй выдавали невидимую пляску огней в антарктическом небе.

Радиосвязь прекратилась. В хаосе тресков и шорохов утонули не только голоса южноафриканских и чилийских станций, но даже и сигналы соседей — советской антарктической станции Лазарев, находящейся всего в семистах милях от англо-американо-французской станции, возглавляемой Стонором. Не слышно было и передатчика Ледяной пещеры, где четвертый день находились отрезанные от базы геодезист Генрих Ковальский и геолог Тойво Латикайнен…

Главный выход из Большой кабины, возле которого находилась будка с метеорологическими приборами, был занесен снегом.

Лоу и Рассел с трудом опустили крышку запасного выхода. Обжигающий вихрь ударил в лицо, ослепил. Лоу выполз из люка и, лежа в снегу, принялся нащупывать проволочный трос, протянутый к будке с приборами. Руки хватали сухой, сыпучий снег, убегающий вместе с ветром. Наконец пальцы нащупали металлический стержень, забитый в лед.

Лоу чертыхнулся.

— Трос оборван! — крикнул он Расселу, который напряженно вглядывался в окружающую тьму.

Астроном протянул Лоу тонкую нейлоновую веревку. Метеоролог обвязался ею и уполз в темноту. Рассел внимательно следил, как разматывается веревка. Время от времени он бросал быстрые взгляды вверх, откуда в промежутки между снежными вихрями прорывались зеленовато-фиолетовые сполохи необычайно яркого полярного сияния.

«Словно на дне океана чужой планеты, — думал молодой астроном. — Однако почему так интенсивно свечение? Такого еще не было. И, как назло, ничего не видно. Снег несет выше перископа Большой кабины…»

Веревка размоталась, Рассел привязал конец к своему поясу и ждал. Легкое подергивание свидетельствовало, что Лоу ползал в темноте, ощупью отыскивая будку с приборами. Наконец веревка перестала дергаться.

«Добрался, — с облегчением подумал Рассел. — Берет отсчеты».

Прошло несколько минут. Астроном все острее чувствовал пронизывающий холод. Многослойный шерстяной костюм и меховой комбинезон не были надежной защитой от мороза и ветра. Здесь, возле купола Большой кабины, было чуть тише, а каково Лоу на открытом пространстве ледяного склона…

Веревка продолжала оставаться неподвижной. Рассел осторожно потянул ее. Ответного сигнала не последовало. Неужели веревки не хватило и Лоу рискнул отвязаться? Это было бы чистейшим безумием в такой буран.