Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

— Ребята, — хрипел он, — ребята, возвращайтесь! Срочно возвращайтесь. В комплексе что-то происходит.

Впрочем, "что-то" происходило не только в самом комплексе, но и за его пределами. Потому что, тающее в бездне, облако потащило за собой и селайтовую оболочку. А из самой бездны на Виктора и Руслану хлынул леденящий холод. Потусторонний холод открытого космоса. Сковывающий каждую клетку тела, превращающий их все в колючие кристаллики, снежинки, льдинки, оболочки микроскопических вирусов.

И две колонии вирусов, два снеговика, теряющие сознание от недостатка воздуха, который стал вдруг летучим и невесомым, словно эфир, упали на колени перед черной бесконечностью, отбрасывая в стороны, мгновенно ставшие не нужными, плазмеры.

Глаза Виктора, обеими руками схватившегося за горло, медленно вылазили из своих орбит. Словно он из последних сил пытался рассмотреть что-то в этой, надвигающейся на них, равнодушной к ним, бесконечности. И Руслана, которая, в отличие от него, уже была знакома с этим состоянием, внезапно с ужасом поняла, что он растерялся. Просто растерялся. Чисто по-человечески. И с осознанием этого на Барбикен хлынула такая волна чего-то светлого, чего-то легкого и чего-то нежно-теплого, что оно могло растопить собой все льды всех миллионов замерзших планет этой недоделанной вселенной. И еще Руслана поняла, что она не может, не имеет права, дать Виктору погибнуть.

А тот уже ничком падал на колючий лунный грунт. И Барбикен, с хрустом выламывая саму себя из глыбы льда, бросалась к нему, хватала под обмякшие, еще покрытые гаснущим селайтом, руки и, напрягаясь изо всех сил, вытягивала Арданьяна из головокружительных бездн, чтобы, треща всеми своими костями и сухожилиями, тащить, тащить, тащить его по наждаку планетоида, стремительно сжимающегося в мертвую глыбу, к далекому — безмерно далекому! — входу в комплекс.

И черный, весь обугленный Хастон, уже метался в нем. И оплавленная Кала, подхватив под мышки два безжизненных тела, стремительно вкатывалась в шлюзовую камеру. И последние клочья селайта гасли, сползая с обнаженных тел.

Жизнь медленно, очень медленно, возвращалась из заоблачного небытия.

Руслана вздрогнула, тяжело закашлялась, едва не выворачивая легкие через рот, и чуть скосила глаза. Рядом огромный Хастон хлопотал над, каким-то съежившимся, телом Виктора. Кала, всадившая Руслане пару инъекций, замерла над ней. И в проеме коридора, ведущего во внутренности комплекса, неуверенно топтался с ноги на ногу…

— Хастон!.. Дядя Дик!.. — слабо вскрикнула Руслана, борясь с кашлем. — Там… Там — Тресилов!..

Хастон обернулся и бросил невнимательный взгляд в направлении, указанном Русланой, на, чуть согнувшуюся возле дверей шлюзовой камеры, фигуру. По телу Виктора пробежала судорожная волна.

— А, — махнул рукой негр, — знаю… Не трогай его. У нас тут еще один труп. А у него… У него друг погиб.

— Да какой он мне друг! — внезапно выпрямился Тресилов. — У меня вот… Барбикен вот…

И осекся, наткнувшись на ненавидящий взгляд девушки.

А Виктор уже приподнимался на локтях, начиная трясти головой и судорожно глотая воздух.

Хастон заботливо помог ему приподняться и похлопал по спине своей огромной ладонью. Потом произнес:

— Тут, в комплексе, энергопитание резко упало. Пока перестроились, пока то да се. Ну, они с Радживом и выбрались из своей комнатухи. В инкубатор хортовый сунулись. А там…

Руслана вспомнила первый день своего пребывания в комплексе и непроизвольно вздрогнула.

— Короче, — продолжил Хастон, — когда свет окончательно погас, Раджива нанохортами засыпало. Минут пять питания не было. Ему хватило, — закончил хмуро.

— Так ведь, — подал слабый голос Виктор, — так ведь не могли хорты его задушить окончательно. Пять минут — не время. Кроме того, они — на автономном питании. Даже если бы попали внутрь организма — ничего страшного.

— Все хорты обесточены, — как-то потеряно развел руками Хастон. — Все. По крайней мере, в зоне моей видимости.

— Но… — окрепшим внезапно голосом вскрикнул Виктор, — это значит… Значит это… Мама!.. Папа!.. Нет, такого не может быть!

— Может, может, — став еще более хмурым, возразил Хастон. — У вас, дружище, все быть может. Сейчас тебе это более убедительно разъяснят. В центральном секторе. Ждут уже.

— Кто?!?

— Пойдем, увидишь.

Так и побрели в центральный сектор комплекса по коридорам, залитым каким-то призрачным — словно мощности ему не хватало — светом: впереди — Хастон, поддерживающий пошатывающегося Виктора, за ними — Руслана, ощущающая на затылке покалывающий взгляд Тресилова. А замыкала процессию, еле слышно жужжащая двигателями, Кала. В таком порядке и вошли в помещение Центрального.

В нем было пусто. Только струился с экранов синеватый таинственный свет, а на двух из них…

— Мама! — рванулся вперед Виктор, отталкивая в сторону, заботливо полуобнявшего его, Хастона. — Отец!

Эллис Арданьян на одном экране и Джон — на другом, печально улыбались ему навстречу.

— Привет, сын! — как-то растерянно кашлянул Джон Арданьян, а Эллис молчала, встревожено вглядываясь в лицо Виктора.

— А ты возмужал, сынок, — в конце концов, произнесла она. — Похудел только… Где это тебя? — ткнула она пальцем в перебинтованную грудь сына. — Сильно болит? — спросила.

А Виктор Арданьян хватал, хватал ртом синтезированный воздух и все никак не мог выдавить из себя ни единого звука.

— В-вы… — наконец нашел он в себе силы для этого, — в-вас… Операция закончена, мама? Успели?

— Видишь ли, — скользнул в сторону взгляд Эллис Арданьян, — видишь ли…

И тяжело замолчала, словно подавилась словами.

— Да что ты юлишь, Эллис, — нахмурился Джон. — Тут все и сразу говорить нужно. — Замолк на мгновение, длинное, как вечность, и продолжил: — Операция не закончена, Виктор. Физически мы еще не разъединены, и нормально функционировать не можем. Только в виде радиоволн. Лайстоны, понимаешь, решили заснуть в самый неподходящий момент. И теперь комплекс может рассчитывать только на свои силы. И в этом нет твоей вины, сын. В этом нет вины даже Маккольна. Это решение приняли мы. После того, как вы были спасены Калой, мы решили, что всем нам взаимодействовать с лайстонами еще рано. Как и им с нами. Во всех смыслах рано. И с точки зрения отдельной личности, например, какого-нибудь мистера Хастона, — улыбка в сторону Дика, — и с точки зрения всего человечества. Давайте уж сами с собой разберемся для начала. А то так и будем друг друга в жертву этом миру приносить. То лайстоны, то мы. С собой нужно разобраться, — повторил, — а потом с другими.

— Ага, с другими, — внезапно закусила губу Руслана, — А с искусственной электронной формой разума вы разобрались? — Она бросила на Эллис отчаянно вызывающий взгляд. — С собой, например.