Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

"Хорош!" — мысленно одобрил действия Тресилова Маккольн. Но больше на проявление чувств не осталось времени. Все дальнейшее начало происходить в ускоренном темпе.

Руслана, схватившись руками за голову, дернулась в одну сторону. Потом — в другую. Виктор, подскочив к ней, схватил ее за руки, но девушка отчаянно сопротивлялась и он никак не мог удержать ее на месте. В янтарном сиянии они напоминали два языка пламени, колеблющиеся от сильного ветра. Маккольн, краем глаза заметив, что у "Лунной Республики" начала отваливаться скорлупа шлюза, бросился было к ним. Но перед ним уже стоял Джон Арданьян. Лицо его было мертвенно и по-звериному оскалено. Дэну даже показалось, что его глаза мерцают потусторонним светом.

Не раздумывая ни секунды, Маккольн бросился на него, сшибаясь с ним всей своей массой и ощущая всю металлическую непробиваемость тела Арданьяна. От них, кажется, даже искры полетели.

— Олег, Олег! — кричала Руслана.

Скорлупа отваливалась больше и больше. Дэн готовился ко второму прыжку, краем глаза наблюдая за маневрами Эллис. На окончательную подготовку ему не хватало каких-то долей секунды. Ну, что ж… Прыжок ногами вперед. Ждешь очередного удара, сука?.. Не дождешься! Подкат. Сумасшедший крик (даже горло заломило!): "Барбике-е-ен!". Джон падает на него. Оч-чень хорошо. Ну!.. Ну же! Хватаем его за руки и швыряем через себя. "Барбике-е-ен, Олег!". Джон летит куда-то через тебя по широкой дуге. А теперь — ранец!.. Тысячи нитей сплетаются и впиваются в летящую на тебя Эллис. Ее отбрасывает шевелящимся клубком зеленоватых плазменных змей, в котором она запутывается, оскалив свой рот. Или пасть?.. "Ма-а-ама!".

Импульс ранцевого двигателя отбросил Дэна в сторону и он со всего разгона ударился гермошлемом во что-то упругое, летящее на него. Выворачиваемого криком "ма-а-ама!" Виктора, кинуло к глыбе, отстранено замершей посреди котловины. Маккольну показалось, что что-то хрустнуло.

Он бросил быстрый взгляд на "Лунную Республику". Джону Арданьяну явно не повезло. Благодаря слабой силе тяжести, он, от броска Маккольна, влетел прямо в открытый люк корабля, который после команды Дэна начал быстро закрываться. Половина передавленного туловища бессильно свисала наружу, еще слабо подергивая вытянутыми руками. Сам же люк полностью не закрылся и по этой причине стрелять Тресилов не мог. Ч-черт!.. Неудача.

Метрах в пяти в голубоватом сиянии тряслась Эллис. Голопузый Виктор пытался приподняться, опираясь спиной на глыбу. В голове Дэна начинало твориться нечто невообразимое, очень напоминающее то, что происходило с ним во время решающей атаки на шпили. Или как их там?.. Лайстоны. Нужно срочно убираться отсюда!

— Олег! — крикнул он в пространство уже безо всяких кодовых слов. — Люк, люк снова открой!

И, на ходу вытягивая плазмер, бросился к Барбикен. Но та, пятясь за глыбу, возле которой барахтался Виктор, в ужасе отступала от него. Эллис, в конце концов, еще раз дернулась и упала на реголит. Янтарное сияние, колышущееся вокруг, начало сворачиваться в оранжевые спирали. В черноте входной арки заметались какие-то мерцающие тени, сгущаясь в человекоподобные фигуры. Нет, срочно убираться надо!..

— Руслана, Руслана! — еще раз позвал Маккольн, прыгая в открытый люк и спотыкаясь о переломанное тело Арданьяна. Крови, кстати, видно не было. — Руслана, бегите сюда! Взлетаем!..

Но та отступала и отступала назад, пока не уперлась спиной в глыбу. Посмотрела на Виктора, уже оттолкнувшегося от камня и побежавшего к телу матери. Взглянула на поднимающуюся скорлупу трапа, где, стоя над телом Арданьяна, размахивал руками Маккольн, и вдруг почувствовала, что ее спина упирается не в шершавую поверхность, а во что-то очень гладкое.

Дернулась было по направлению к "Лунной Республике", но потом остановилась и, замедленно повернувшись, посмотрела назад. И замерла с широко раскрытыми глазами, не обращая больше внимания ни на оранжевые спирали, вытягивающиеся по направлению к кораблю, ни на неуверенно взлетающую "Лунную Республику", ни на Виктора, склонившегося над телом матери.

Руслана почувствовала, что у нее зашевелились волосы.

Прямо в глыбу была врезана отполированная табличка из черного камня, на которой мерцали светло-голубые буквы: "Джон Арданьян. 8.VI.1940 — 13.ІX.1979". А рядом — "Эллис Арданьян. 20.IV.1942 — 13.ІX.1979".

Вокруг клубилась мерцающая лунная пыль.

Ад был переполнен клубящейся пылью, временами закручивающейся в спирали серых галактик, нанизанных на лучи прожекторов. Пыль была повсюду: во рту, в складках одежды, в каждой поре тела. И в удушающем пространстве, которое когда-то называлось воздухом. Иногда это пространство сгущалось и материализовывалось подобием человеческих фигур в черной форме. Они приносили с собой ужас, боль, но иногда и успокоение. Успокоение ужасающей болью, взрывающейся перед тем, как в глазах гаснул слепящий свет прожекторов, в ушах стихал стук кирок и механизмов, а обессиленное тело падало на шершавый гранит.

Потом тела исчезали из штольни. Иногда совершенно незаметно для окружающих. Потому что сами окружающие совершенно не обращали внимания на свое окружение, тупо размахивая кирками или ворочая отколотые глыбы. Они были механизмами во плоти. В очень изможденной, нужно сказать, плоти.

Механизм #2648, который когда-то именовался "Кондратюк", равномерно размахивал киркой, ничего не видя перед собой. Он не исполнял никакой полезной работы. Он просто знал, что остановка натужных движений равнозначна смерти. Удар… Еще удар… И снова… И снова… И снова…

— Дядя Жора, остановись, — дернули его за рукав полосатой робы. — Смена.

Но Кондратюк, словно по инерции, опять поднял инструмент. Володя Барбикен — #2649 — еле успел перехватить его руки и мягко высвободил из них кирку. Обеспокоено посмотрел на лицо Кондратюка. Глаза того были полузакрыты.

— Старшина, — окликнули сзади, — тащи его в центр колонны. Спекся человек.

Володя крутанул головой, пытаясь отыскать в мутном воздухе фигуру Пьера. Это было нелегко в общей серо-полосатой массе, лохмотьями выползающей из пропыленной полутьмы и сбивающейся в колышущуюся протоплазму колонны. Но Арданьян уже сам спешил к ним, чуть волоча, ударенную вчера стеком надзирателя, ногу.

Не сказав ни слова — говорить было трудно и вообще не рекомендовалось — Пьер подхватил Кондратюка под вторую руку и они, вдвоем с Барбикеном, осторожно потащили его к выстраивающейся массе людей. Ноги все они переставляли чисто автоматически.

Кондратюк начал приходить в себя только тогда, когда сквозь пылищу, крики надзирателей и хриплый лай овчарок, их колонна начала приближаться к "баракам". Так в лагерном обиходе назывались тупики, вырубленные в скале и предназначенные для короткого отдыха, отупевших от работы, голода и жажды, людей.