Стивен Кинг - Текстовый процессор богов

Дым, вьющийся из решетки видеоблока, стал совсем густым и серым. Ричард взглянул на ревущий процессор и увидел, что оттуда тоже валит дым, а за завесой дыма, где-то внутри, разгорается зловещее красное пятнышко огня.

"Волшебный шар", скажи, я буду здоров, богат и умен? Или я буду жить один и, может быть, покончу с собой от тоски? Есть ли у меня еще время?"

"Сейчас не знаю, задай этот вопрос позже".

Но "позже" уже не будет.

Ричард нажал "Вставить", и весь экран за исключением лихорадочно мелькающего теперь слова "Перегрузка" погас.

Он продолжал печатать:

...к р о м е ж е н ы Б е л и н д ы и с ы н а

Д ж о н а т а н а.

Ричард нажал "EXECUTE" дважды.

"Теперь, - подумал он, - я напечатаю: "Все неполадки в этом текст-процессоре были устранены еще до того, как мистер Нордхоф принес его сюда". Или: "У меня есть идеи по крайней мере на два десятка бестселлеров". Или: "Моя семья будет жить счастливо". Или...

Он ничего не напечатал. Пальцы беспомощно повисли над клавиатурой, когда он почувствовал, в буквальном смысле почувствовал, как все его мысли застыли неподвижно, словно автомашины, затертые в самом худшем за всю историю существования двигателей внутреннего сгорания манхэттенском автомобильном заторе.

Неожиданно экран наполнился словами:

...г р у з к а, п е р е г р у з к а, п е р е г р у з к а,

п е р е г р у з к а, п е р е г р у з к а ...

Что-то громко щелкнуло, и процессор взорвался. Из блока метнулось и тут же угасло пламя. Ричард откинулся на стуле, закрыв лицо руками на случай, если взорвется экран, но экран просто погас.

Ричард продолжал сидеть, глядя в темную пустоту экрана.

"Сейчас не уверен, задай этот вопрос позже".

- Папа?

Он повернулся на стуле. Сердце его стучало так сильно, что казалось вот-вот вырвется из груди.

На пороге кабинета стоял Джон. Джон Хагстром. Лицо его осталось почти таким же, хотя какое-то чуть заметное отличие все же было. Может быть, подумал Ричард, из-за того, что отец другой. А может, в глазах Джона просто нет теперь настороженного выражения, усиливаемого очками с толстыми стеклами. (Ричард заметил, что вместо уродливых очков в штампованной пластиковой оправе, которые Роджер всегда покупал мальчику, потому что они стоили на пятнадцать долларов дешевле, Джон носил теперь другие - с изящными тонкими дужками.)

А может быть, дело еще проще: он перестал выглядеть обреченным.

- Джон? - хрипло спросил Ричард, успев подумать: "Неужели мне нужно было что-то еще?" Было? Глупо, но он хотел тогда чего-то еще. Видимо, людям всегда что-то нужно. - Джон? Это ты?

- А кто же еще? - Сын мотнул головой в сторону текст-процессора. Тебя не поранило, когда эта штука отправилась в свой компьютерный рай, нет?

- Нет. Все в порядке.

Джон кивнул.

- Жаль, что он так и не заработал. Не знаю, что на меня нашло, когда я монтировал его из этого хлама. - Он покачал головой. - Честное слово, не знаю. Словно меня что-то заставило. Ерунда какая-то.

- Может быть, - сказал Ричард, вставая обнимая сына за плечи, - в следующий раз у тебя получится лучше.

- Может. А может, я попробую что-нибудь другое.

- Тоже неплохо.

- Мама сказала, что приготовила тебе какао.

- Отлично, - сказал Ричард, и они вдвоем отправились к дому, в который никто никогда не приносил замороженную индейку, выигранную в бинго. - Чашка какао сейчас будет в самый раз.

- Завтра я разберу его, вытащу оттуда все, что может пригодиться, и отвезу остальное на свалку, - сказал Джон.

Ричард кивнул.

- Мы вычеркнем его из нашей жизни, - сказал он, и, дружно рассмеявшись, отец и сын вошли в дом, где уже пахло горячим какао.