Чарльз Плэтт - Человек из кремния

Вначале он просто смотрел, не задумываясь о том, что видит. Затем пришло понимание: ведь это же невозможно! Буруны лениво омывающие берег, пляшущие вдали белоснежные барашки, сырой, соленый ветер, пена, кипящая и шипящая в полосе прибоя — все это лежит далеко за пределами возможностей MARHISа.

Опустив взгляд, он обнаружил, что сидит в старомодном кресле качалке, одетый в линялые джинсы и рубашку из шотландки. Босые ноги покоились на вышитом тамбуром половике в центре деревянного, до глубокого темного блеска отполированного пола. Он был один в комнатке с белыми оштукатуренными стенами. На столике с раздвижными ножками и откидной крышкой стояла керосиновая лампа. Двустворчатая стеклянная дверь перед ним была распахнута, за ней виднелась пустынная бухта и чайки, снующие над волнами.

Пахло солью и водорослями. Бейли приподнялся, и кресло скрипнуло под ним. Посмотрев вниз, он заметил, что ногти на ногах слишком уж отросли и нуждаются в стрижке. Потрогав подбородок, он нащупал щетину — более чем недельной давности. Поднеся к глазам руку, он растопырил пальцы и принялся разглядывать мелкие морщины на коже, тоненькие крошечные волоски, легкую голубизну вен под кожей. На крайней фаланге был небольшой шрам. Он вспомнил, откуда: вырезал складным ножом валентинку[?] для Шерон.

Кто-то постучал в дверь позади. Он резко обернулся — и почувствовал, как мускулы сопротивляются внезапному движению. Он был слаб, голова кружилась, точно после долгого прибывания в постели. И еще очень хотелось есть.

— Кто там?

Голос сорвался с непривычки. Бейли моргнул и прокашлялся.

Дверная ручка с тихим скрипом повернулась, дверь распахнулась, и в комнату вошла Шерон.

Встав с кресла, Бейли замер от изумления. На ней были белые штаны и ярко-зеленая футболка. Она лучезарно улыбалась. Она бросилась к нему, и он пошатнулся от неожиданности. Она так сжала его в объятьях, что он едва не задохнулся.

— Легче, легче!

Нахлынувшие чувства даже испугали Бейли: столь мощен был их поток. Он обнял ее, и тогда она поцеловала его. Когда же они целовались в последний раз? Это было откровением — открытием заново нежного, мягкого прикосновения к ее коже.

— Ты в порядке? — спросила она. — Все хорошо?

— Я… — Он едва мог говорить. Он сморгнул слезы с глаз. Как глупо… Но — плевать. — Это ты? — Заглянув ей в глаза, Бейли коснулся ее щеки. — Где… то есть, как?..

— Сядь! — велела она, подтянув поближе одно кресло и тоже усаживаясь. — Давай, садись.

Он неуверенно двинулся к своему креслу, боясь, что стоит ему отойти от Шерон хоть чуть-чуть, та исчезнет. Усадив его, она сжала его руки в своих и посмотрела ему в глаза. Океан за ее спиной мягко поглаживал берег; чайки все так же сновали над волнами.

— Мы не в MARHISе, — сказал он. — Ты как-то вызволила меня?

— Да. — Она быстро кивнула.- MARHIS теперь далеко в прошлом. Далеко-далеко.

Он с облегчением рассмеялся. Напряжение пропало.

— Насколько же далеко?

— Неважно. — Она часто-часто покачала головой. — Я должна тебе все рассказать. Вообще-то рассказ небольшой, но лучше я начну…

— …с самого начала. — Бейли охватило ребячливое веселье. Груз тревог и опасений, от которого он не мог избавиться в MARHISе, точно свалился с плеч.

— Помнишь, — сказала она, — что сделал Готтбаум в самом конце?

— Конечно, помню. — Это воспоминание было самым свежим. Перед мысленным взором Бейли снова возник старик в центре громадной темной сферы эрзац-неба, испещренной кроваво-красными огоньками. — Чистил компьютерные системы. Я был с ним в тот момент.

Она серьезно кивнула.

На некоторое время после этого в мире воцарился полный хаос. Правительство в очень многих аспектах зависело от информационных систем, переставших существовать. Тебе придется привыкать к ряду кардинальных перемен.

— То есть, еще не все встало на свои места? — Он нахмурился, пытаясь понять, к чему она ведет.

— Теперь уже не встанет. Понимаешь, сначала все пытались наладить по старому образцу, но Готтбаум был вездесущ. Стило исправить одну сеть, и он снова проникал в нее из другой. Пробовали фаги и антигены, но он всегда держался на шаг впереди, нейтрализуя их программы и сразу же парализуя вновь пущенные системы. Правительство не могло ни платить служащим, ни взимать налоги, следить за соблюдением правопорядка, контролировать банковские системы… Нельзя было полагаться даже на факсы и телефоны.

Бейли с трудом верилось во все это.

— И теперь так будет всегда? Но ведь можно же как-то обойти…

— Пробовали делать все по-старому, вручную, но так было не справиться со всей необходимой работой. Пробовали строить новые сети, но правительству необходима связь с основными линиями связи, иначе оно не сможет работать. И, едва появлялся новый канал передачи данных, Готтбаум находил его, проникал в новую систему и парализовал ее. И государственные служащие начали бросать работу; вперед выдвинулись частные компании, взяв на себя большинство функций правительства. Кое-какие правительственные агенты остались по сей день, но государственного управления больше не существует.

Минуту Бейли молчал, осваивая новую информацию.

— Значит, и ФБР больше нет?

Она досадливо покачала головой.

— Джим, твоя работа теперь ничего не значит.

Он заставил себя улыбнуться.

— Верно. Если ты со мной. Только скажи: ты будешь со мной?

— Конечно. Всегда и во всем.

Он смотрел в ее лицо. Как хотелось в это поверить!

— Без правительственного контроля, — продолжала она, наука здорово продвинулась вперед. Нанотехнология, микроботы… И множество систем вроде MARHISа. Люди начали покупать их и переселяться в них добровольно. Вначале это были, в основном, смертельно больные, для которых единственным способом выжить было — оставить старое тело. Но теперь все больше и больше людей делает это. Цены упали, "жилые" компьютеры связаны между собой, и любой инфоморф может странствовать по всем системам, по всему миру. Оставляешь на всякий случай дома свою копию…

В душе Бейли вдруг проснулись подозрения.

— Подожди. — Он крепко сжал руками подлокотники. — И мы сейчас?..

Она кивнула, не отрывая от него взгляда.

Он вгляделся в океан.

— И это все — ненастоящее?

— Технология с тех пор улучшилась. Разницы уже не уловить — по крайней мере, в лучших системах. А я решила, что нам нужна самая лучшая. Я написала видеокнигу обо всем, что произошло с Готтбаумом, и она стала бестселлером. Я получила достаточно денег, и у нас есть собственный морф-бокс теперь это называется так. Мы снова можем быть вместе. Я спасла тебя из того хранилища, куда тебя поместил Готтбаум. Пришлось нанимать людей, чтобы декодировать формат. Это отняло много времени, но…