Гайворонский Борисович - Незваные...

– На другие планеты летать.

– И тут дел хватит. Нет, я о другом. Ты когда меня искал…, ты ведь искал?

– Ещё бы, без сна и отдыха, как сумасшедший!

– Что ты видел?

– Черноту.

– Вот. Мы не умеем её освещать. Но ведь сейчас земля была прозрачной и мы видели под нею эту длинную трубу…

– Сигару.

– Как это получилось? Мы же с тобой видели под землей. Но сами специально ничего не делали для этого.

– Нам разрешили увидеть и показали, что это возможно.

– А если самим попробовать?

Серж прищурился, испытующе глядя на Маришу.

– Бункер видишь? – спросил он.

– Вижу, – взгляд девушки затуманился, – где фонарь горит. А дальше… везде темно.

– Да…, темно. Я сейчас, следи за мной!

Сергей сделал переход в бункер и выключил фонарь.

– Видишь меня, – спросил он прямо оттуда.

– Здорово! Я слышу тебя, но не вижу.

– А я тебя и слышу, и вижу. А теперь дай мне свой волшебный прожектор.

– Ну ты спросил! Как?

Марина зажгла сбоку от себя шар-голограмму с футбольный мяч, но не знала, что с ним делать.

– Я вижу только полный мрак, но знаю, что в нём стоишь ты.

– Пытайся, пытайся…

Марина мучительно соображала, как это можно сделать – отфутболить прожектор в бункер. Она перебирала всякие варианты, даже мысленно пробовала уговорить клопа дать подсказку, но всё безрезультатно.

– Наверное, время не пришло, Серёж.

Он появился рядом. Марина вздрогнула от неожиданности, хотя уже можно было привыкнуть.

– Да, наверное, не пришло.

И вдруг Серж сменил тему.

– Эта сигара… Она, возможно, прилетела сюда миллионы лет назад, вонзилась в Землю и покоится здесь, ожидая чего-то. В своих сотах она принесла каких-то искусственных насекомых… Чтобы те вошли в симбиоз с людьми?

– Непонятно только, куда они все делись. Ты видел же, Серёж, что большинство ячеек пусты. Наверное, в каждой было по жуку или клопу. А может, и ещё какие-нибудь разновидности есть в сигаре? Интересно, а клопы тоже парные?

– Может быть. Что нам делать-то теперь дальше, я всё думаю?

– Помнишь, котёнок, как Нодар исчез? Он буквально улетел куда-то. Переходом не стал пользоваться, а предпочел переместиться в пространстве по воздуху, как баба Яга в ступе. Почему? Может, нам попробовать прямо в капсулах домой вернуться?

– В воронке не налеталась? А увидит кто? Зачем к себе внимание привлекать?

– А мы повыше взлетим.

– А случайный самолёт?

– Подумают, что НЛО.

– Хорошо, если подумают, мимо пролетая, а если врежутся в нас?

– А мы ещё выше.

– На орбиту, что ли?

– Да хоть на орбиту, мне думается, капсулам всё нипочем. А там спустимся в тихое место.

– Без карты? Тебе только так кажется, что сверху всё легко и понятно.

– Откорректируем снижение по стереовизору.

– Ух ты, грамотная какая!

Палеха поулыбался и внезапно посерьёзнел, задумавшись. Затея с полётом в космос ему не нравилась, поскольку ничего не решала и ничего полезного дать не могла, кроме удовлетворения чистого любопытства – космос всё-таки! Можно, конечно, и на других планетах побывать. Во всяком случае попробовать. Но не сейчас. Не время ещё. Мысли упорно возвращались к Нодару: «Он говорил про какие-то фазисы. Что, дескать, нельзя приближаться друг к другу, фазисы разные. Что бы это значило?».

Марина слышала Сержа и думала о том же.

– Мы, Серёж, нич-чегошеньки ещё не знаем.

– Чем дальше в лес, тем больше дров. Кто-то из великих сказал: «Чем больше я узнаю, тем больше убеждаюсь, что я ничего не знаю».

– Демокрит, кажется.

– Кто это?

– Древнегреческий философ. Учение об атомарном строении космоса создал. Неделимый атом и пустота порождают всё многообразие вселенной.

– Марин, когда ты успела в свои годы всё узнать?

– Да ничего я не знаю. Читала много. И только то, что мне интересно. В школе старательная была. Память хорошая. Вот и все мои заслуги.

Всё это время они брели каждый по своей платформе, образуя две длинные невидимые тропинки. Путь их лежал на северо-восток – подсознание влекло их в сторону дома. Чуть позади и слева белое солнце неспешно двигалось к закату, но до вечера ещё было далеко. Поднялся небольшой ветерок, сдувающий с далёких барханов облака песчаной пыли. Иногда стали встречаться островки реденьких низких кустарников. Пройдя молча километра три, двое одиноких странных путников, не оставляющих следов, остановились.

– Пить хочу, – произнесла Марина, – и вообще… Куда пойдём-то? В квартиру нельзя – ремонт. Может, к папе моему? А давай к маме! У нас дом такой уютный!

– Не возражаю. С мамой познакомишь. Только позвонить надо бы, предупредить. Незваный гость хуже татарина.

– Незваный, да желанный!

– Подарки приготовить, продуктов купить. Может, ещё чего?

– Сначала в город нужно вернуться, не отсюда же звонить. Роуминг…

– Припозднились мы, котик.

– Да, уж. Итак, скажем: на попутках доехали.

– А почему не на автобусе, предпоследним рейсом?

– А если в нём твои знакомые ехали, а тебя не видели? Деревня ж, сама знаешь.

– Согласна.

– Сразу скажи маме, что утром умчимся, дела.

– Конечно. Есть охота.

– А я так вообще сейчас умру с голода.

Марина взглянула на сумки, забитые всякими вкусностями.

Уже на подходе к деревне встретилось несколько односельчан, вежливо здоровающихся с Маришей. В каждом дворе копошились люди, кланялись гостям, громко приветствовали.

Мама, как знала, стояла у калитки, улыбаясь, и с интересом рассматривала Сержа. Марина кинулась к ней на шею, поцеловала в щёку.

Мать освободилась от объятий дочери и произнесла вместо приветствия:

– А мне отец звонил, рассказал о вас. Так что Сергея я уже заочно знаю. Отец обижается, что не позвонили, он ведь просил. А ваши телефоны вечно недоступны.

– Здравствуйте, Татьяна Валерьевна! Очень рад знакомству, – Серж замялся. – Вы такая красивая. Марина на вас похожа.

– Да, ладно вам, Серёжа! Только рыжими волосами-то и похожа. А так она в деда Фёдора у нас. Тот красавец был. Ну, ладно нам на пороге стоять, айда в дом. Я смотрю, вы в Тулу со своим самоваром, – кивнула мама Таня на тяжёлые сумки в руках зятька и похлопала его ладонью по богатырской груди. Взгляд её был такой же цепкий и хитрый, как у Александра Ивановича. Муж и жена, хоть и бывшие, – одна сатана.

Пока хозяйка всё внимание уделяла Сержу, показывая ему дом, а заодно ставя на плиту кастрюлю щей, Марина наконец позвонила папе. Через хлопотливое воркование Татьяны Валерьевны и расспросы о скоротечном знакомстве её дочери с Сергеем, из соседней комнаты доносились обрывки восторженных реплик: «он такой классный», «мы с ним были в лесу», «я его так люблю», «папа, перестань, я уже взрослая» и т.п.