Герольф Штайнер - Формы и жизнь ринограденций

ТАБЛИЦА IX

Ванильный орхидорыл, Orchidiopsis rapax, [47] 47. Rapax (лат.) — хищный. наиболее известный представитель семейства, живёт в лесах Митадины, в особенности на уровне более высоких древесных крон, а также на меньших высотах в местах, где ветровалы или наводнения оставили в лесу открытые места (таблица IX). Обычно животное неподвижно стоит на своём хвосте и потому при взгляде издалека имеет некоторое сходство с большим цветком. [48] 48. Поскольку орхидеи не встречаются ни на одном острове в архипелаге, название «Orchidiopsis» фактически представляет собой неудачный выбор; в этой ситуации нет никакого подражания орхидее. Во всех случаях те цветы (Rochemontia renatellae ST.) которые являются моделями для покровительственного сходства Orchidiopsis, на первый взгляд очень похожи и по внешнему виду, и по запаху на орхидеи, хотя они близкородственны Ranuiculaceae [семейству лютиковых — В.П.]. Причина подобия состоит в том, что огромные уши, медиальный кожный гребень и уплощенное рыло, торчат на голове, сверкая яркими красками, словно лепестки цветка, тогда как неприметное зелёное туловище незаметно на первый взгляд. Уже упомянутый выделяемый аттрактант на рыле пахнет ванилью и действует как пахучая приманка. Насекомые, которые садятся на рыло или летают близко к нему, оказываются схваченными с молниеносной быстротой цепкими пальцами на концах длинных тонких передних лап, и отправляются в рот. Редкие смены местоположения происходят с медлительностью, достойной хамелеона, с помощью передних лап и двухкоготного хватательного хвоста. Относительно взаимоотношений между отдельными особями ничего не известно; однако, до настоящего момента было добыто около дюжины беременных экземпляров, носящих эмбрионы на различных стадиях развития (см. выше).

Orchidiopsis из коллекцииТокивы Такеши

Среди трёх видов Liliopsis, которые отличаются от Orchidiopsis положением ушей и головных гребней, есть один, который спит днём и «цветёт», то есть, принимает свою хищную позу, ночью. Это животное, обычно называемое по-английски «пламенной лилией» и по-немецки “Wundernase” (= чудо-нос) (Liliopsis thaumatonasus), необычно тем, что его слизистый аттрактант испускает свет. Как и в случае с люминесцентной слизью других животных (см. Бюхнера), у «пламенной лилии» свет, по всей вероятности, также производится симбиотическими бактериями. При всём при этом крошечные организмы из слизи, которые отвечают за это явление, ещё не культивировались, и увеличение с помощью электронного микроскопирования не смогло подтвердить их клеточную природу.

Как говорит название, Polyrrhina занимают обособленное место из-за обладания несколькими рылами. Этой деталью они иллюстрируют особенность, выглядящую элементом, чуждым для систематики млекопитающих, но, тем не менее — если рассматривать в общем смысле — повторяющуюся в других филогенетических рядах животных, а именно увеличение количества органов, которые у более или менее близкородственных форм возникают в единичном количестве или в виде единственной пары, или которые присутствуют только у немногих из этих родственных форм. Как известно, можно — хотя бы мысленно — вывести всех Articulata из многочленных существ, прототипы или более ранние предки которых олигомерны; подобным же образом здесь может быть упомянуто изменчивое число жаберных щелей среди сравнительно близкородственных низших позвоночных. И теперь многорылость у многорылых Rhinogradentia оказывается — чисто формально — лишь не более чем простым увеличением количества органов на ранней эмбриональной стадии (см. рис. 1). В любом случае было бы неточностью упоминать об этом просто как о примере многократного уродства или неправильной модификации и проводить параллели между этим явлением и тем, что известно о морфогенезе аберрантных мутантов Drosophila, мутантов, как это попытались сделать Кнаддл и Кишерлинг. Миддлстед и Хассенштин весьма справедливо отметили, что при простом дублировании независимое движение нескольких рыл неизбежно было бы невозможным, поскольку из исследований П. Вайсса среди прочего известно, что такие дубликаты получают идентичные двигательные импульсы. Таким образом, среди Rhinogradentia многорылость сопровождается соответствующей централизованной нервной координацией столь же высокой степени дифференциации. С эволюционной точки зрения эта ситуация содержит в себе существенные трудности, если вспомнить, что Rhinogradentia, очевидно, возникли, самое раннее, в верхнем мелу. Согласно Ремайну (1954), как свидетельство относительной примитивности должнен быть принят тот факт, что среди многорылов существуют по крайней мере три группы в отношении состояния полиринии: с четырьмя, с шестью и с 38 рылами, помимо различных типов дифференцировки рыла внутри каждой из этих групп. Также следует считать, разделение этих групп произошло очень рано; равным образом и отделение многорылов от однорылов должно было пройти очень рано. На настоящем этапе исследований трудно даже отследить родословную многорылов назад к Archirrhinos или к примитивным Rhinogradentia из числа архирриниформ. Также ошибочно пытаться отследить происхождение многорылов назад к носоходящим однорылам, как это попытался сделать д’Эпп (Штультен 1949; Бромьен де Бурла 1949). Одна из главных причин для этого суждения — это то, что строение nasarium — помимо вопроса многорылости — является в целом различным, и что редукция задних конечностей происходит весьма различным образом; кроме того, число рёбер и развитие зигапофизов позвонков у однорылов совершенно отклоняющееся (в направлении состояния, наблюдаемого у Xenarthra, но, конечно, как проявление конвергенции), тогда как многорылы более полно сохранили исходные признаки.

Однако и одно- и многорылы совместно демонстрируют одну особенность; расширенный слёзный проток, который во многих случаях служит в качестве дыхательных путей. Бромьен де Бурла рассматривает это как результат конвергенции в строении, что, вероятно, связано со сменой функции рыл и их полостей. Так случается, что дистальные носовые отверстия у тех форм, у которых они образуются, главным образом содействуют специальным функциям, которые не связаны с дыханием: исследование запахов, потребление пищи и, наконец, даже участие в издавании голоса у животного (см. стр. 83).