Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

Ага! Орфу разрешили забрать жену домой, но ему нельзя было на нее смотреть!

Однако не вышло. Он увидел ее в зеркале машины, и она пропала.

Может, и к лучшему, что в доме нет зеркал.

Но в истории было что-то еще. У них все-таки получилось. Аксель силился вспомнить как, но было столько всего другого… и он слишком возбужден от мысли, что Дио можно вернуть. Можно!

Аксель все бродил и не мог остановиться. Уперся в стену, повернулся и пошел назад. Он вспомнил, как Дио помогал ему собирать Ротомотомана, как катал на спине, как поднимал его и позволял смотреть все книги на самых верхних полках.

— Надо помочь Дио! Надо думать! Надо что-то ДЕЛАТЬ!

Когда он, наверное, в сотый раз дошел до дальнего конца комнаты, почти до двери, то обнаружил, что кое-кто его ждет.

Джеральдина.

Она улыбалась, но не на свой привычный лад. Обычно она улыбалась так, словно замышляла что-то такое, о чем тебе очень и очень не хотелось знать. Теперь в ее улыбке притаилась грустная безмятежность. Это был ее щит против жестокой реальности.

Аксель подождал обычного ее приветствия, но она не спросила: «Ты что, дурак?» — только смотрела на него крошечными глазками и с крошечной улыбкой.

— Тебе тоже грустно, Джеральдина? — спросил Аксель. — Из-за Дио?

Она кивнула.

— Ты тоже по нему скучаешь?

Она кивнула опять.

— Нам надо помочь Дио! — Аксель взмахнул передними лапами. — Ты же наверняка знаешь, как нам его вернуть!

Но улыбка Джеральдины стала еще печальнее, и она только покачала головой.

— Но… ты же столько знаешь… про время и про пространство, про то, как стрелять «лучами смерти» в злых дядей снаружи. — Аксель протянул передние лапы, будто хотел поймать что-то, упавшее с потолка. — Ты же столько всего умеешь! Когда Гвиневера вошла в замок Тибора, а у меня голова застряла в проеме его ворот, и вышла в твоей лаборатории!

Джеральдина кивнула.

— И… ты ничего не можешь сделать?

Она кивнула опять.

— Но…

— Время не умирает, — сказала она.

— А-а.

Аксель медленно кивнул, выпрямляясь и принимая позу, которую Агнес сочла бы крайне неудовлетворительной. Он задрал голову, глазные яблоки у него задвигались, будто он видел, как подсказка кружит над ним мотыльком. Потом снова посмотрел на Джеральдину.

— Ты скажешь, что это значит?

Джеральдина мотнула головой.

— То есть мне самому нужно догадаться?

Кивнув, она повторила:

— Время не умирает.

— Но… но время… ну… вроде часть пространства и космоса, а космос — это то, где Вселенная. Все это… это все вместе. Как Регги меня однажды научила: «Пространство и время, время и пространство. Вселенная — одно большое постоянство»!

Кивнув, Джеральдина повторила еще раз:

— Время не умирает, — а потом быстро засеменила маленькими ножками и скрылась в темном углу комнаты.

Тем временем из комнаты с лотками вернулась с малышней и Оливером Агнес. С ними пришел и Тибор, слегка взъерошенный и смущенный, зеленая шляпа на его голове сидела криво.

— Кинкейду показалось, будто он что-то увидел, — объяснил Оливер Акселю. — Он завопил, и вдруг выбежал Тибор.

— Тибор вовсе не выбежал! — сказал Тибор, всегда говоривший о себе в третьем лице.

— Он, наверное, был очень напуган, — продолжал Оливер. — Прямо-таки налетел на Агнес. Она едва не врезала ему хвостом.

— Тибор не боялся! — Выражение его морды вернулось к обычной бетховенской хмурости. — Тибор был погружен в размышления, а крики его всполошили. Тибор побежал спасать Кинкейда!

— Ты в другую сторону бежал.

— Тибор ошибся.

— Да заткнитесь же! — вмешалась Агнес. Она, похоже, устала, задние лапы у нее подкашивались. — Просто… забудьте! Постарайтесь поспать.

— Агнес не испугалась, — прошептал Акселю Кинкейд, прижимая к голубой груди переднюю лапку. — Мне показалось, я увидел Тень, но Агнес не испугалась.

— Нет никакого Тени, — измученно произнесла Агнес. — Будь на свете Человек-Тень, он не выглядел бы как завропод цвета мочи в дурацкой шляпе!

— Шляпа Тибора не дурацкая! — возмутился Тибор.

— Она упала в маленькую дырочку, — сказал оранжевый теропод по имени Бастер.

— Тибор свою шляпу сполоснул!

— Вы наконец… — Агнес повысила голос, готовясь рявкнуть, но передумала и медленно пошла к Слагго. — Постарайтесь поспать.

— Если бы Тень пришел, — прошептал Кинкейд еще тише, чем раньше, — это он боялся бы Агнес.

Аксель кивнул и побрел в другой конец комнаты, к большому эркеру. Ему не давали покоя слова Джеральдины.

Время не умирает, думал он. Почему время не умирает? Значит, и пространство не умирает? Или Вселенная? И какая разница, если время не может умереть, а Диоген может? Он все еще не понимал, что имела в виду Джеральдина.

Тут он посмотрел вправо и увидел колыбельку Хетмана. Обычно ее ставили возле спальной кучи, но без таковой она казалась одинокой и заброшенной, просто стояла посреди комнаты. Вскарабкавшись на нее, он перегнулся через перильца и посмотрел на Хетмана. Тот лежал на спине, вперив в потолок безглазую морду.

— Хетман! Хетман! — прошептал Аксель. — Ты спишь?

— Никто не с-спит, — прошелестел мягкий хриплый голос. — Я с-слышу дыхание каш-шдого, и оно не замедлилос-сь. Даш-ше не ш-шнаю, была ли когда-нибудь такая бес-спокойная, бес-сотрадная ночь.

— Наверное, все боятся Тени. — Аксель перевалился через перила и сел рядом с Хетманом.

— Тени? Ах, да.

— Ты боишься Человека-Тени, Хетман?

— Мы с Тенью были ш-шересш-шур блис-ско, чтобы я по-нас-стоящему его боялся, Акс-сель. Хотя не могу утверш-шдать, что он слиш-шком мне нравится.

— Джеральдина сейчас мне кое-что странное сказала, и я не знаю, что это значит. Она сказала: «Время не умирает». Ты знаешь, о чем это?

Аксель слушал внимательно, но Хетман ответил не сразу. Он поворочался немного под одеялом и заперхал, точно прочищал горло.

— Наверное, — сказал он, — то, что все время на с-свете, как одна больш-шая книга: там все с-слова, переплетенные с первой до пос-следней с-страницы, но мы мош-шем читать лишь по с-слову за рас-с. Все время там — от наш-шала и до конца — веш-шное, но ис-спытывать его мы мош-шем только от минуты к минуте и от с-се-кунды к с-секунде. Ограниш-шение в нас с-самих. Возмош-шно, про это она говорила.

— Тогда… все ЗДЕСЬ! — Аксель возбужденно вскочил, стараясь не поднимать голос выше шепота. — Ничто никуда не девается, это мы уходим. Время не движется, мы движемся!

— Но только в одном направлении, — добавил Хетман, — и ш-шагом, который определило нам время. Возмош-шно, оно и к луш-шему.

— Почему?

— Некоторые мгновения не хош-шется переш-шивать заново. А из других не хош-шется уходить. Если ты мог бы выбрать только одно мгновение, как бы ты с-сакончил конструировать с-своего экс-сокиборга?