Журнал «Если» - «Если», 2011 № 02

Джейкоб ничего не ответил. Он не мог объяснить, почему пренебрег инструкцией. Может, потому что уже понимал: Андерса нет на корабле — и не хотел слышать подтверждения. В этом ли была причина? Но он же все-таки не сумасшедший… И потом: несмотря на то что они с Нильсом долгое время бок о бок несли службу на космических кораблях, занимающихся сбором и отправкой информации, друзьями, как ему казалось, они не были.

А кстати, возможно ли такое?

Как получилось, что они не стали ни друзьями, ни врагами, никем? Погруженный в работу, Джейкоб не желал строить ни с кем никаких отношений, кроме деловых. Долгие часы он трудился: слушал (этому его специально обучали), улавливал слова, которые проносились в космическом пространстве, пытался их понять и, если удавалось восстановить текст полностью, отправлял заплутавшие послания по назначению.

— Пожалуйста, ответьте на несколько служебных вопросов. — Казалось, голос командования потерял всякую естественность. — Вы обязаны ответить на эти вопросы. — В тоне командования появились металлические нотки.

Джейкоб был профессионалом, он — словно сенсор, чувствительный датчик, служащий императору. Или кому-то иному, или даже чему-то, что последнее время выдавали за императора. Джейкоб выполнял работу, на которую еще не были способны машины, он улавливал все нюансы сообщений. Часто его напарник высказывался об их обязанностях в таких, например, выражениях: «Ты улавливаешь и записываешь каждый случайный пук в Галактике!». Подобные комментарии не вызывали у Джейкоба неприязни к напарнику, но и не способствовали развитию дружеских отношений.

Теперь ему придется завершать задание, а может и всю миссию, одному! Эта мысль накрыла его холодной волной, а затем привела в ярость. Как же быть? Помимо записи наблюдений и работы с сообщениями корабль доставлял инструкции, предписания и официальные объявления в отдаленные поселения, и сейчас Джейкоб находился как раз на всеми забытой периферии Галактики. Здесь, на окраине, где граница между империей и остальной Галактикой еле заметна, быстрая доставка нового сотрудника на космический корабль невозможна.

— Андерс Нильс разговаривал с вами, прежде чем отправиться в грузовой отсек?

Джейкоб собрал запасную одежду Андерса в сумку, составил опись личного имущества бывшего напарника: туалетные принадлежности, разные мелочи, плеер.

— Пожалуйста, ответьте. Андерс Нильс сообщал вам о своих намерениях?

Джейкоб не обращал внимания на вопросы командования. Он разложил звукозаписи и сделанные от руки заметки, проверил информационные файлы и изображения, хранящиеся на личных инфоносителях Андерса.

Файлы в личном дневнике напарника оказались обширными и детальными. Джейкоб просмотрел лишь несколько записей. Они его удивили. Но у него не было ни времени, ни желания удивляться.

— Вы не замечали, что Андерс Нильс находился в депрессии?

Джейкоб не любил разговаривать с командованием. Зачастую оно старательно изображало сострадание и участливость. В сравнении с ними Джейкоб сам себе казался сухарем.

Осторожно складывая личные документы Андерса в контейнер, он зевнул, потом — еще раз. Через несколько секунд зевки участились. Было невозможно сопротивляться усыпляющей силе командования. Он едва успел добраться до своей койки, как погрузился в сон.

Разбудив Джейкоба, начальство продолжило расспросы о Нильсе. Температура в кабине звукозаписи заметно упала, и Джейкоб почувствовал дискомфорт.

— Пожалуйста, смените форму, чтобы соблюсти установленные нормы. Голос в наушнике был снова мягким и в то же время настойчивым. В сравнении с ним собственные интонации Джейкоба казались отрывистыми и неуверенными. Он двумя пальцами провел по манжету формы, пока на индикаторе не появился нужный темно-синий цвет.

— Вот теперь нормально.

На мгновение воцарилась тишина.

— Император выражает свои соболезнования по поводу утраты члена команды, репортера Андерса Нильса.

Голос прозвучал сердечно, искренне. Джейкобу даже стало стыдно за свое неразвитое чувство сопереживания. Снова воцарилось неловкое молчание.

— Как долго вы служили вместе с Андерсом Нильсом?

— Через несколько фаз сна исполнилось бы четыре года.

— Точнее, пожалуйста.

— У вас же есть эта информация. — Джейкоб даже не пытался скрыть раздражение.

— Отвечайте на поставленный вопрос. Мы понимаем, что вам, возможно, сейчас нелегко. — Командование редко говорило «мы». Вдруг Джейкоб засомневался: с кем же он разговаривает — с человеком или роботом?

Джейкоб провел рукой по столу и достал свой личный дневник.

— Три года. Одиннадцать месяцев. Три недели. Семьдесят три часа. И четыре минуты — по крайней мере до того момента, как раздался сигнал тревоги.

Наступила еще одна долгая пауза. Джейкоб понимал, что это не из-за неэффективности работы командования. Ведь оно могло формулировать необходимые вопросы мгновенно. Просто начальство давало ему время подумать, вспомнить, а само следило и анализировало этот процесс. Но поскольку Джейкобу вспоминать было нечего, он выжидал.

— Так вы знали о депрессии Андерса? — повторило вопрос командование.

— Депрессии?

— Вам известно, по какой причине Андерс мог совершить самоубийство?

— Разве он совершил самоубийство? Каков процент вероятности?

— Сорок три процента.

— Значит, вы в этом не уверены.

Последовало довольно длительное молчание.

— Да, наверняка мы не знаем.

— Выходит, вы не знаете, о чем говорите.

На панели управления мерцал красный огонек. Джейкоб думал об Андерсе и теперь утвердился во мнении, что они действительно никогда не были друзьями.

— Вы прослушали личные дневники Андерса Нильса.

Это уже был не вопрос. Разве командование разучилось формулировать вопросы?

Но Джейкоб все же ответил, решив, что по крайней мере будет выполнять свои обязанности:

— Я слышал не все, только небольшую часть. На прослушивание всей информации не хватило времени.

— Каково ваше впечатление о дневниках Нильса?

— Я… ну… трудно сказать. Они очень подробны. На удивление. И слог прекрасный. Я бы сказал поэтический.

— Эти записи отражают реальные факты?

— Скорее, нет. События в них довольно… странные.

— Что вы имеете в виду?

— Необычные. Сумасшедшие. Нереальные. Мы никогда не бывали в той местности, которую описал Андерс. Вы это прекрасно знаете. Мы никогда не посещали подобных мест, и у нас не было тех приключений, которые он описал.

— А ваши взаимоотношения он отразил верно?

— Нет. На самом деле я его не очень хорошо знал.

— И вы не были друзьями?

— Скорее, просто добрыми знакомыми. Мы работали вместе, и между нами существовали только деловые отношения.